41 
Хотя запугивать старуху – противно. Иван вышел на бровку тротуара и поймал машину.
Повсюду были пробки, и до дома старухи он добрался только через час. Уж лучше бы на метро поехал!
Иван разнервничался, ему казалось, что он опаздывает. Хотя куда опаздывать – старуха из дому не выходит. Ему пришла в голову мысль: «А если она уже все знает? Если там милиция? Попадусь им под горячую руку – вот радости будет…» Но отступать было уже поздно – он стоял перед старухиной дверью и упорно нажимал кнопку звонка.
Никакого эффекта. Старуха никого не ждала, звонком он ее не предупредил – опять забыл, дурак! Он нажимал кнопку раз за разом и в конце концов забеспокоился – да не случилось ли чего с бабкой?!
Выбежал на улицу, посмотрел на ее окна. На кухне был свет. Значит, дома. Да куда же ей деться? Разве что на «скорой» ее могли увезти… Но бабка перед отъездом обязательно проследила бы за тем, чтобы на кухне не горела лампочка, чтобы счетчик не крутился понапрасну. Она бы и холодильник отключила – даже в коматозном состоянии. Бабка была страшно скупая. Иван вернулся в подъезд.
Кричать через дверь ему не очень-то хотелось. Незачем сообщать всем соседям, что пришел Ваня. Потом будут лишние свидетели. Он осмотрел замки и припомнил, что верхний можно с легкостью открыть, если, конечно, дверь просто захлопнута. Как-то, раз Сергею пришлось открывать замок, когда он пошел выносить ведро и забыл ключи. Иван достал из кармана перочинный нож, вынул лезвие и осторожно отжал язычок замка. Ему повезло – на второй замок дверь не запирали.
– Это я! – на всякий случай сказал он, оказавшись в квартире.
Ему не ответили. Он заглянул на кухню и, не обнаружив там хозяйки, прошел в комнату.
– фу-ты, черт… – только и вымолвил он, когда включил свет.
Старуха скорчилась на своей высокой постели, застланной льняным голубым покрывалом. Выглядела она ужасно, и сразу было видно, что она мертва. У Ивана даже ноги подогнулись, и он прислонился к стене. Второй труп за два дня – это было уже слишком… Не хотелось осматривать тело, но он заставил себя подойти и прикоснуться к ней…
– Крыша у меня едет, что ли? – пробормотал он. – Это что такое?!
Ему казалось, что он действительно сходит с ума, потому что на тощем бедре старухи он обнаружил то же самое, что было у Сергея, – явный след инъекции.
Язык жертвы выглядел так же, как и у ее внука. Словом, видна была та же самая «рука», тот же самый метод. Иван быстро обшарил комнату. Он не знал, хранила ли у себя старуха что-то ценное, во всяком случае, никогда ничего ценного тут не видел. Ему было трудно определить – обокрали квартиру или нет.
Везде был порядок – у нее всегда было чисто.
Иван прочесал всю квартиру, метр за метром. Никаких следов убийцы, никаких посторонних или подозрительных предметов он не обнаружил, а может, просто не распознал. Среди всего прочего он пытался найти ту проклятую записку со своими координатами, которую он оставил старухе. Но и записки не нашел. Тут ему стало очень нехорошо. Записку теперь надо было найти во что бы то ни стало. Ведь если он пропустил ее – она обязательно попадет в руки милиции. Старуха умерла насильственной смертью. Это любой эксперт скажет. Никакого самоубийства быть не могло! Мотивов никаких, и способ уж очень необычный… Эта бабка ни за что не лишила бы себя жизни, ни под каким предлогом… Если тут найдут записку с его координатами – немедленно к нему обратятся… А это ему вовсе не нужно.
Между делом, пока он искал записку, мелькала предательская мысль: "А ведь неплохо, что она мертва. Теперь некому будет рассказать ментам, как я забрал у нее деньги, как я обманул ее, что Серега попал в катастрофу в тот миг, когда он был уже мертв… Никто никому об этом не расскажет, обо мне никто не узнает… Ну, видели меня тут соседи – ну так что? Мать Серегина меня вообще никогда не видела, фамилии моей не знает. Бабка ей ничего не рассказывала, держалась как скала… А жалко бабку.
На самом деле жалко… Ничего была старуха – забавная, хотя и нудная немного…"
И тут, в самый разгар поисков, в дверь позвонили. Иван замер. Он в этот миг как раз был на кухне, тупо смотрел на полки настенного шкафчика, хотя никакой записки там явно не было. Услышав звонок, он разом поджался, как животное при первых признаках опасности. Его рука метнулась к выключателю, чтобы погасить свет, но он вовремя удержался – не стоило таким образом привлекать к себе внимание. Насколько все было бы проще днем! Света в окнах нет – может, и хозяйки нет… Он подкрался к двери, прислушался. Опять позвонили. Отвратительный звук был у этого звонка – такой пронзительный, истеричный, просто сил нет слушать.
41 
