– Мне все равно, деньги – они и есть деньги. Делай, как тебе удобно. Это лишь первая часть моего предложения, – скромно заметил Лукин. – Как у всякого торговца наркотиками, у меня припасены следующие дозы.
– Слушаю, – насторожился Павел Изотович.
– У меня хватило денег выкупить лишь крест, но есть еще и оклад того же времени, примерно такой же ценности. Сам я его в руках не держал, но он существует, это точно.
– Сколько тебе надо, чтобы его выкупить? Самсон Ильич улыбнулся.
– Насчет оклада я тебе ничего не скажу, но боюсь, что тебя может хватить инсульт, потому что крест я купил… – и Лукин замолчал.
Павел Изотович побагровел, сжав кулаки:
– Неужели всего за сто тысяч?
– Не угадал.
– Неужели за пятьдесят? Не верю, – про" хрипел бизнесмен.
– Если бы за пятьдесят, то я не стал бы тебя расстраивать, но цена смешная до безумия – пятьсот баксов. Я сам не верил своему счастью.
– Врешь! За пятьсот баксов разве что хорошую бабу на ночь купить можно.
– Павел Изотович, а теперь вспомни, за сколько ты приватизировал целую отрасль сырьевой промышленности великой державы? Если учитывать масштабы, то за те же пятьсот баксов, если не меньше.
– Отрасль слишком велика, ее руками не обнимешь, даже взглядом не охватишь, она – субстанция эфемерная. Заводы как стояли, так и стоят, поезда как бегали, так и бегают, самолеты как летали, так и летают. А крест можно в руку взять, в портфель спрятать.
– Он, конечно, – вещь эффектная, но в хозяйстве абсолютно бесполезная.
– За оклад сколько хочешь?
– Когда в руки возьму, подержу его, тогда и цену назову. Но готовься, она будет не меньшей.
– Всегда готов, – ответил Павел Изотович, любуясь фотографией. – Знаешь, чем плоха фотография?
– Знаю. Это как порнография: видишь бабу, а трахнуть не можешь.
– Точное сравнение. Возбуждает без толку, и все. Вещь, как ты говоришь, эффектная, но бесполезная. Когда?
– Завтра.
– Я сам приеду.
– Созвонимся.
– Телефон у тебя тот же?
– Тот же, и я прежний.
– Хватка у тебя та же, льва по когтям узнают.
– И ты, Павел Изотович, не меняешься. Табак у тебя тот же, одеколон прежний.
– На этом и держится жизнь, – бизнесмен спрятал фотографию в бумажник.
– Прячешь, как портрет любимой женщины, – Как дочери, – уточнил бизнесмен и уже с отвращением посмотрел на свой перстень. – Дешевка! – сказал он.
– Зачем тогда носишь?
– Положение обязывает. Это как погоны у военных: одна большая звезда – хорошо, а две лучше. Третьей мне пока не положено. Кстати, не знаешь, Самсон Ильич, какие погоны генералиссимусу положены?
– Если хочешь, я тебе достану, не вопрос, те самые, которые Сталин носил. Знаю местечко.
– Страшный ты человек, Лукин, все можешь достать.
– Только в своей отрасли. Кстати, как и ты. Мы специалисты узкие. Вот и идет между нами товарообмен: товар – деньги – товар.
– О деле поговорили. Теперь допивай коньяк, наливаю по полной. И без всяких там условностей, по-русски, залпом, мы здесь одни.
– Рукавом занюхивать будем? – залихватски выкрикнул Лукин.
– Как хочешь, брат.
Мужчины залпом выпили по полному бокалу дорогого коньяка. Бизнесмен отломил корочку черного хлеба, обильно посыпал солью и принялся жевать. Лукин, как и обещал, занюхал рукавом, – Черт, “Армани” пахнет.
– Ну, расскажи, какой контингент сейчас на зоне?
– Шалопаи, Павел Изотович, серьезные люди на воле ходят. Если и попадается такой, как я, то это исключение.
– Ты, надеюсь, не в обиде на меня? Помогал, чем мог, ты сам себе судьбу выбрал, сам за нее и отвечаешь.
– Согласен, – обронил Лукин, взял бутылку и разлил весь коньяк до последней капли.
Теперь мужчины курили, смотрели друг на друга, пили не спеша, мелкими глотками. Разговор перепрыгивал с темы на тему, вспоминали знакомых. Разброс оказался ужасным. Кто-то выбился в люди, кого-то убили, кто-то сполз на самое дно, и понять, почему так происходит, было сложно.
– Про пятьсот баксов – сказка, ее я уже слыхал. В сказки не верю, практика, знаешь ли. Скажи, где взял? Мне просто интересно, мучиться буду, думать.
– Скажу лишь одно: земля подарила, клад подняли.
– Понимаю, – закивал Павел Изотович, – большего ты мне не скажешь.
– У всякого свои профессиональные тайны. Больше не скажу. Павел Изотович, почему ты здесь, почему не уехал?
– Скучно там.