Последние отзывы

  58  

— Так в чем дело? Почему ты еще не там?

— Потому что Клишин — сволочь, — мрачно сказал вдруг Михин. — Он над нами издевается!

— Он же покойник, — усмехнулся Алексей.

— Пусть: Я знаю, как будет. Мы поедем, изымем ампулу, задержим Аллу, потом придет очередное письмо. А в нем: «Ха, ха, ха! Разумеется, я пошутил! Я сам ее подбросил! Ампулу!».

— Умница! — похвалил Михина Алексей. — Начинаешь мыслить стратегически. Ты начал его понимать.

— Не понимаю одного — зачем!

— Он же обещал объяснить. И тебе, и нам всем: Серым людишкам, — усмехнулся Алексей. — Тупым ментам.

— Так поедем?

— А жена? Ты соображаешь, что будет с Александрой, когда она узнает, что я уезжаю? На этот раз даже в субботу, а не в воскресенье?

— Что, мне одному ехать?

— Во-первых, они наверняка на даче. Как и все разумные существа. В такую-то жару! Я вношу предложение.

— Какое?

— Отложить до завтра. Никуда она не денется.

— Ампула?

— Алла. Что же касается ампулы… Лучше бы делась! Тогда мы просто с женщиной поговорим. Выясним, правда ли то, что написал Клишин. Вдруг она вовсе не была его любовницей? Как и Люба. То есть Любовь Николаевна.

— И где встретимся?

— У метро. Ближайшем к ее дому. Я подъеду туда завтра, на машине. Часикам эдак… — Он задумался. — К восьми. Думаю, раньше не стоит.

— Хорошо. Договорились, — кивнул Михин и нацарапал на листке бумаги, вырванном из блокнота, адрес. — На всякий случай.

— О'кей, — кивнул Леонидов, засовывая листок в карман шорт, и прошептал: — А сейчас беги отсюда, что есть духу!

— Это почему?

— Потому что сюда идет моя жена! И ей необязательно знать о наших планах!

Михин моментально испарился. Подошедшая Александра покачала головой и с укором сказала:

— Поздно, Леонидов, поздно.

— Ты о чем, дорогая? — сделал он невинное лицо.

— Я его видела. Ну и о чем вы договорились?

— Абсолютно ни о чем.

— Ты хотя бы чаю ему предложил.

— Он не хочет.

— А как соседи?

— Какие соседи?

— Разве ты удержался? Не взглянул хоть одним глазком?

— Зачем мне это надо? — Честно?

— Клянусь!

Он соврал. И сам не понял, почему. Потому что нельзя расстраивать беременных женщин? Или потому что сердце требует звуков струн? Все еще требует. Каждый женатый мужчина хоть разок должен спеть свою ночную серенаду другой женщине. Иначе не успокоится.

3

Случилось так, что дамы сами напросились на знакомство. Это знаменательное событие произошло воскресным утром, когда Алексей носил воду к парнику, наполняя стоящую рядом бочку. По просьбе жены, которую волновала судьба помидор. Вернее, судьба тли, которая их съест. Чтобы тля не осталась голодной, Алексей и таскал воду. Беременных женщин расстраивать нельзя.

И тут старшая дама крикнула через забор:

— Мужчина, эй! Послушайте, мужчина!

— Это вы мне?

Последнее время Леонидов все больше привыкал к обращению «господин». Вульгарность дамы его слегка покоробила, он уже собрался преподать урок хороших манер, но тут вспомнил, что на нем нет ни костюма, ни галстука. Одни только шорты да резиновые шлепанцы, в простонародье откликающиеся на позывные «вьетнамки». И ему пришлось тоже откликнуться, на «мужчину». Ведь там, за забором, была и фея.

Алексей всем корпусом развернулся, выражая готовность к диалогу, дама сняла солнцезащитные очки, то ли из вежливости, то ли потому, что в тени густых деревьев нужды в них не было. И сделала решительный шаг навстречу. Алексей шагнул аналогично: вперед. Секунда и их взгляды встретились. Глаза у нее оказались, как две пули. Стальные, литые и того калибра, что бьет наповал. Без шансов остаться в живых.

— Что-то случилось? — вежливо спросил он. И оперся о штакетник.

— Вы не могли бы показать, как включается насос? Я не знакома с такой техникой.

— Грядки полить хотите?

Стальные пули-глаза вмиг пришили Алексея к забору. Намертво.

— Хочу принять душ, — отчеканила дама. — Если вы еще не успели заметить, то сообщаю — сегодня жарко.

— Тут рядом пруд. Народ купается, ничего.

— Я купаюсь, — дама выделила последнее слово, — только в море.

— Зря. Говорят, местная глина, она целебная. Нечто вроде грязевых ванн. Грязевыми ваннами на курортах-то не брезгуете? — продолжал он играть дурачка.

  58