40 
Охранники, сидевшие в будке, вели себя менее скрытно. Из-за приоткрытой двери струился легкий дым сигарет. Охранники играли в карты. Еще неделю тому назад колода была новенькой, теперь же она засалилась, у карт заломились уголки. Оба игрока знали больше половины карт по рубашке, поэтому игра приобретала особый интерес, то и дело вспыхивали споры.
– Что ты мне даму не в масть подсовываешь, когда у тебя есть трефовая десятка, – возмутился охранник.
– Ты не должен знать, что она у меня на руках. Может, я ее в следующий раз из колоды возьму.
– Но она у тебя есть.
– Будем исходить из того, что ты не должен знать о ее существовании.
– Тогда игра закончена, – охранник зло бросил на стол веер из карт и вышел на улицу.
Он стоял, щурясь от яркого солнца. Когда что-то охраняешь и долго ничего не случается, бдительность потихоньку притупляется. Осоловевшими глазами охранник медленно обвел окрестности, даже не задержав взгляд на Сиверове.
– Вашу мать… – громко произнес охранник, потягиваясь.
Под полой куртки мелькнула ручка пистолета.
– Сколько нам еще здесь торчать? – бросил он через плечо.
– Сколько надо, – резонно ответил его напарник.
– Совсем с ума хозяин сошел. Не знаешь, когда Прохоров приезжает?
– Когда захочет, тогда и приедет.
– Ни хрена ты не знаешь.
Охранник вразвалочку двинулся по пристани к теплоходу, преодолел узкий деревянный мостик с веревкой вместо перил и скрылся в надстройке.
"Хорошо, что я сюда наведался”, – подумал Глеб Сиверов, разглядывая теплоход. То описание, которое предоставил ему Потапчук, относилось к прошлой жизни судна, когда оно еще называлось “Павлик Морозов”.
Реконструкцию, наверное, проводили без составления документации, целиком полагаясь на вкус нового хозяина. На носовой части палубы располагались барная стойка, небольшое возвышение для оркестра и площадка для танцев. На кормовой части палубы были оборудованы места для рыбалки. Чтобы гостям не испортил настроение внезапный дождь, над всей палубой был натянут навес из тонкого гофрированного алюминия.
Наверняка, под палубой была парочка уютных кают-кабинетиков. За круглыми бортовыми иллюминаторами виднелись бордовые занавески, шитые золотом.
"Выглядят они чрезвычайно развратно”, – решил Глеб.
С палубы в трюм вела крутая лестница, устланная ковром, слишком шикарным для того, чтобы им пользовались только члены команды.
"Называть теплоход именем любовницы, – подумал Глеб, – то же самое, что выколоть на груди “Таня я тебя не забуду”.
Сиверов вышел из-за дерева и неторопливо двинулся к причалу. Он шел, дымя сигареткой, словно не замечал дощатой будки, в которой расположился охранник. Так спохватился, лишь когда услышал звуки шагов по гулким доскам настила.
– Эй, мужик! – крикнул охранник. – Дальше идти нельзя. Видишь белую линию? До нее – можно, а за нее – нет.
– Почему?
– За ней начинается частная собственность, – гордо заявил охранник.
– Ты, что ли, владелец? – рассмеялся Сиверов.
Охранник наконец удосужился выбраться из своей будки.
– Может и я, тебе-то какая разница?
– Никакой. Корабль красивый, – добавил Глеб, став так, что носки его ботинок оказались вровень с белой линией. – Сколько стоит?
– Что стоит? – не понял охранник.
– Покататься на кораблике с барышней.
– Это раньше ты на нем за тридцать копеек покатался бы, теперь это удовольствие не для всех.
– Зря. Мужик, времена меняются. Сегодня на нем один человек катается, завтра – другой.
– Не понял.
– Частная собственность имеет свойство из рук в руки переходить.
– А…
Глеб медленно повернулся и пошел к берегу. Охранник какое-то время растерянно смотрел ему в спину. Сиверов не вызвал у него абсолютно никаких подозрений. “Заинтересовался мужик кораблем. В самом деле, игрушка стоящая, дорогая только, не в смысле купить, а в смысле содержать. Не каждому по карману”.
* * *
Накануне вечером Глеб Сиверов связался с Потапчуком. Тот подтвердил, что прогулочный теплоход “Анжелика” готов к отплытию, продукты завезены, ждут гостей.
– Юшкевич точно будет? – переспросил у генерала Глеб Сиверов.
Именно эта фамилия интересовала его больше всего.
– Судя по количеству стульев, которые привезли на теплоход, компания ожидается довольно большая.
– Поточнее нельзя?
40 
