25 
От неожиданного крика и подобной реакции Кругляков немного опешил. Ведь он-то был ни при чем, это иномарка подрезала и загородила ему дорогу. Он раскрыл было рот, но ответить не успел.
– А ну, сядь! – рявкнул на него мужчина в черной кепке.
Кругляков, двигаясь, как автомат, покорно сел, но, оказавшись в машине, пришел в себя и завелся.
– Я, мать твою, инвалид, а ты тут меня!.. Ты что, ездить не умеешь? Чего встал поперек дороги? Сам ты пьяный!
Мужчина на это ничего не ответил. Он подошел вплотную к «Москвичу», дернул па себя дверцу и взглянул в глаза Круглякову. Мурашки побежали от этого взгляда по спине главного хранителя Смоленского краеведческого музея. Он вдруг понял – все, что произошло сейчас на дороге, произошло неспроста. Его правая рука потянулась к монтировке, которая лежала между передними сиденьями.
Но воспользоваться монтировкой Кругляков не успел. Мужчина в черной кепке вытащил из-под стеганой куртки пистоле с коротким глушителем.
– Э, э, мужик, ты что! Я же инвалид! – по-глупому закричал Кругляков, как будто этим мог остановить убийцу.
И это были его последние слова. Два негромких выстрела в голову – и Кругляков уткнулся дважды простреленной головой в баранку своего «Москвича».
Густая горячая кровь полилась из простреленной головы на ноги, на рифленый резиновый коврик.
Мужчина захлопнул дверцы «Москвича», обошел его, не спеша сел в свой черный «опель» и, запустив двигатель, резко развернулся. Все это было проделано филигранно, колеса даже не коснулись бордюра. Черный «опель» понесся к центру города.
Мертвого Ипполита Круглякова нашли через полтора часа.
Глава 5
За несколько месяцев до того дня, когда поддельные картины, изготовленные художником Брусковицким, заняли место подлинников в хранилище Смоленского областного краеведческого музея, произошло событие, на первый взгляд абсолютно не имеющее отношения ни к картинам, ни к художникам, ни к деятельности Павла Павловича Шелковникова.
Отставной майор КГБ даже представить себе не мог, каковы будут последствия этого события, хотя с его хваленой интуицией он должен был сопоставить его в уме с тем, что знала вся страна.
А произошло следующее. Самолет президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина совершил мягкую посадку в Западной Германии. На один день президент покинул Россию для того, чтобы встретиться со своим коллегой и старым приятелем, канцлером Федеративной Республики Германии Гельмутом Колем.
Эта встреча особенно не афишировалась, ибо не носила официального характера. Естественно, о ней писали, в информационных программах прошли короткие сюжеты о том, как Борис Николаевич со своей женой и немногочисленными помощниками отправляется за границу. Также были показаны сюжеты о том, как Бориса Николаевича в Германии встречает Гельмут Коль, канцлер могущественной западной державы.
Встреча считалась неофициальной, поэтому прошла при закрытых дверях. Журналистам была дана возможность, как всегда в подобных случаях, сделать несколько снимков и задать несколько вопросов, но о чем говорил президент России с канцлером Германии для большинства осталось загадкой.
А встреча действительно выдалась теплой, дружеской и плодотворной. Главы двух держав, облаченные огромной властью, успели решить много проблем.
Ельцин летел в Германию лишь за одним: договориться с канцлером Германии о получении Россией крупного кредита.
Кузбасс, как сообщали президенту России, кипел и готов был взорваться: шахтерам не выплачивалась зарплата уже около полугода. Они голодали, спустившись в шахты, выставляли пикеты, писали письма в правительство. Запланированная забастовка должна была получиться самой серьезной за последние годы, а требования бастующих вот-вот могли приобрести политическую окраску, к чему их подталкивала коммунистическая оппозиция: смена экономического курса, отставка президента.
Ельцин относился к угрозе шахтеров очень серьезно.
О том, что происходит в России, знал и Гельмут Коль.
И естественно, он готов был помочь своему другу и коллеге, но, разумеется, небескорыстно. Одно дело, если канцлер пообещает дать кредит, а совсем другое – этот кредит получить. Получение всегда обставляется массой условий. Ельцин и Коль смогли договориться обо всем. Борис Николаевич на экранах телевизоров выглядел довольным и веселым. На пресс-конференции и он, и Коль заявили, что ими достигнута договоренность о возвращении в Германию некоторых художественных ценностей, вывезенных во время войны. Президент, конечно, не горел желанием «разбазаривать национальное достояние», но Коль обещал кредит… Вот и пришлось перед камерами сделать заявление. Конкретики президент не любил, сказал: «некоторые ценности», и не более. И так ясно, в Думе поднимется крик.
25 
