Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
85 
Животные остановились, внимательно наблюдая за суетой вокруг автомобиля. Они, наверное, собирались перейти дорогу, быть может, у них здесь была тропа.
– Эй, Михайло, смотри! – закричал один из мужчин, указывая коротким стволом автомата на неподвижно стоящих лосей.
Михайло тоже сдернул с плеча автомат. Животные находились всего лишь в нескольких шагах от Володьки Кондакова, он даже слышал дыхание лосихи. «Сейчас начнут стрелять! Надо как-то прогнать животных!», Володька Кондаков с хрустом ломанул ветку сосны, лежавшую в его ногах.
Животные вздрогнули, лосиха повела чуткими ушами и медленно попятилась. Но было поздно. Автоматная очередь распорола тишину, сливаясь с гулом работающего двигателя. Мелькнули трассирующие пули. Пули ссекли несколько ветвей прямо над головой Володьки. Он прижался к земле, буквально врос в нее. Когда эхо смолкло, он тихо поднял голову в своей неизменной кепке и увидел: лосихи рядом нет, а вот лосенок, дергая всеми четырьмя ногами, лежит на траве. Из его простреленного горла хлещет густая кровь. Володька вскочил на ноги. Он понял – надо бежать. Но только успел преодолеть несколько метров, как споткнулся и вновь рухнул в траву. Люди у машины заметили его.
– Стреляй! Стреляй! – раздался чей-то взволнованный голос.
Оглушительно застрекотали автоматные очереди. Володька отползал прочь, сдирая кожу рук, царапая лицо о колючки и сучья, валяющиеся в траве.
– Лови! Лови! – слышались злые крики.
– Уйдет!
– Ничего, достанем!
Володька видел и слышал, как прямо над головой с жужжанием и свистом проносятся трассирующие пули – красивое и в то же время ужасное зрелище.
«Только бы не зацепили!» – думал он, уже на четвереньках пробираясь все дальше и дальше от дороги. За спиной слышались тяжелое дыхание, выстрелы, топот. Не выдержав, он вскочил на ноги и помчался что было мочи. Пробежав метров сто пятьдесят в кромешной тьме и почти на исходе сил, он зацепился за корень, падая – плечом с размаху ударился о низко торчащий обломанный сухой сук. Он застонал от боли, скорчился и тут же поднялся – понял, надо уносить ноги, иначе его прикончат, так же, как маленького лосенка. И он, собрав последние силы, прижав онемевшую руку к груди, побежал дальше.
«Кто же это был? – уже теперь – в тишине, в свете дня, лежа у костра, гадал Кондаков. – На военных они в общем-то похожи, но что-то тут не так. Те могли бы припугнуть, стали бы кричать „Стой!“, стреляли бы, но в воздух. Убить человека – не комара прихлопнуть, а эти сразу, едва меня увидев, открыли стрельбу, ни о чем не предупреждая, ни о чем не спрашивая. К тому же и погнались за мной всерьез, не для того чтобы попугать. Если бы не ночь, ни за что мне не уйти. Слава Богу, все обошлось. А мог бы лежать сейчас с простреленной головой…» Володька сладко поежился, чувствуя, что все случившееся уже давно позади. Он потянулся к своему брезентовому мешку, запустил в него руку и вытащил потрепанную книжку без обложки. Это был школьный учебник истории без первых страниц – любимая книжка Кондакова. Ему нравилось время от времени, в минуты спокойствия полистать пожелтевшие страницы, почитать о великих полководцах, о битвах на море и на суше, а затем, прикрыв глаза, воображать, как это все было… Вот и сейчас он принялся даже не читать, а просматривать читанную-перечитанную книжку. Пальцы раскрыли учебник на страницах, где говорилось о битве при Косове. Особенно нравилась Кондакову картинка, изображающая, как Милош Обилич убивает турецкого султана. Были нарисованы шатер, переполошенные охранники и отважный серб с кривой саблей в руках, стоящий над поверженным султаном.
Володька даже зажмурился от удовольствия. «Эка он его, басурмана проклятого! Небось, в живот саблей, а может, по горлу. Интересно, убили этого храбреца или убежал – как я от этих гадов?»
Еще полистав учебник, он стал читать об Османской империи, основанной турками-сельджуками. Жизнь, описанная в учебнике истории, была куда интереснее, чем та, которая протекала за колючей проволокой, ограждающей зону. Но Володька Кондаков, хоть и был мечтателем, ни за что не хотел бы оказаться в прошлом на территории Османской империи, где злые янычары в высоких шелковых тюрбанах могли на него наброситься, отрубить ему руки, а после привязать к столбу и оставить подыхать на солнце. Больше всего любителя истории Володьку Кондакова приводило в трепет и ужас то, что янычары уселись бы рядом и стали смотреть, как жизнь медленно покидает его. А в это время собаки принялись бы грызть его отрубленные руки, хрустеть его костями. И он бы все это увидел…
85 
