Последние отзывы

  71  

Причем у нее было ощущение, что именно очнулась, а не проснулась. Так глубок был этот похожий ; на обморок сон. Как будто летишь бесконечно вниз на скоростном лифте со стеклянными стенками, а по сторонам пестрой лентой мелькают обрывки-видения, лица, голоса, свет, чередующийся с темнотой.

Теперь это кончилось. Кругом было что-то серое, легкое, летучее… Дэзи протянула руку. Ничего. Серое — это сумерки. Весенние сумерки и холод из раскрытого окна. А мягкое — это подушки и одеяло. Она погладила их рукой и почувствовала свежее белье хорошей хозяйки. Привыкнув глазами к полутьме, она выскользнула из-под легкого, но очень теплого одеяла. Почти лето — и такое одеяло… Ее укрыли, как больную.

Вытянув вперед руки, она осторожно продвинулась вперед к светлеющему окну. Чувствовала она себя так, как будто сон до конца не покинул ее. Где она? Может, правда, еще спит?

Ветер влетел в окно и раздул на Дэзи огромную ночную сорочку. А где ее одежда? Чья это чужая рубашка на ней? Дэзи огляделась: ни ее одежды, ни ее телефона рядом не было.

Она наконец коснулась подоконника и выглянула наружу. Внизу на ночном ветру — очевидно, окно находилось высоко — шелестели цветы. Много-много цветов. В сумерках она не могла их различить, но сразу их почувствовала; они волновались и дышали, как живые, как затаившиеся в темноте люди.

Она попыталась вспомнить, что с ней случилось…

Клубок, котенок… Она зашла в дом. Потом женщина, потом…

Что было потом, она не помнит, потому что начался этот сон.

Нет-нет… Она еще спросила женщину о чем-то важном, что ее очень волновало.

Итак, очевидно, она упала в обморок. Странный обморок. И, очевидно, пробыла в бессознательном состоянии какое-то время…

Дэзи отошла от отрытого окна и принялась понемногу осматривать незнакомую ей комнату. Ничего особенного, очевидно, обычная комната для гостей…

Дверь в комнату оказалась незапертой. Дэзи открыла ее и оказалась в коридоре. Вниз вела деревянная лестница. Дэзи остановилась. Ей ясно послышались шаги. Тяжелые, совсем не женские. И знакомые…

Призрачный бледный свет весенней ночи падал в узкое окно над лестницей, и в этом ясном мертвом свете Дэзи увидела, как он поднимается по лестнице.

Наверное, это было наитие — она бросилась обратно к постели, юркнула под одеяло и закрыла глаза.

Шаги приблизились. Теперь ее жених, очевидно, стоял на пороге комнаты. Она чувствовала и сквозь сомкнутые ресницы, как он наблюдает за ней. Больше всего она боялась, что он услышит даже сквозь это толстое теплое одеяло, как громко бьется ее сердце.

Наконец шаги снова стали удаляться. И в это мгновение, прогнав остатки тяжелого обморочного сна, Дэзи вспомнила, о чем спрашивала женщину, хозяйку этого дома… Более того, она точно вспомнила, что та ответила ей: "Вам, наверное, показалось.

В этом доме нет никакого мужчины".

Она снова потихоньку, стараясь даже почти Не дышать, выскользнула из-под одеяла. Вышла в коридор и стала спускаться по лестнице, той, по которой ушел ее жених.

Незнакомый ей дом, по которому она пробиралась, был темен и тих. Но в одной из комнат на первом этаже горел свет. Он пробивался сквозь щель приоткрытой двери. Кроме того, оттуда доносились мужские голоса.

Дэзи спряталась рядом, в нише, где стоял горшок с каким-то высоким цветком. И прислушалась.

Разговаривали двое.

— Вы все время торопитесь… — услышала она голос Руслана. — Слишком торопитесь в последнее время. Это мешает. Вы стали суетливы… Считайте хоть, как ребенок, до ста, когда вам опять придет в голову принимать опрометчивое решение.

— Только не пугайте меня снова, — раздалось в ответ, — с детства не переношу страшных сказок: одна кошмарная история — и не сплю всю ночь! К тому же после того, что случилось, мне уж ничего не страшно.

В освещенной комнате наступила тишина.

А Дэзи ошеломленно опустилась по стеночке на пол. Ноги ее подкосились.

— Итак, что же вы молчите? — наконец снова спросил голос ее жениха.

— Считаю до ста. Вы же сами мне только что это посоветовали, — ответил ему прежний глуховатый низкий голос.

Дэзи слушала, и от обиды слезы выступали на глазах.

Руслан разговаривал с ее отцом.

Отец здесь, в городе, и даже не навестил ее, даже не дал знать!

— Как вы стали послушны, — в голосе, Руслана слышалась усмешка. — Вот это правильно!

Она больше почти не прислушивалась к разговору, к словам. В глазах щипало от слез. Хотя разговор, несмотря на волнение, которое она испытывала, казался ей странным. Она не улавливала его смысла…

  71