70 
Рядом с Ахметом сидел худосочный и непривычно бледный человек лет тридцати, одетый по всем правилам: камуфляж, кепи, портупея, темные очки, жидкая черная борода чуть ли не по грудь и шрам наискосок через всю физиономию. Этот персонаж очень не понравился Глебу: было в нем что-то, из-за чего его хотелось поскорее загнать в угол и раздавить каким-нибудь тяжелым предметом, как отвратительное насекомое, до которого противно дотронуться руками.
Эти двое вели какую-то негромкую, но очень оживленную беседу. Когда Иса в сопровождении Глеба вошел в помещение, оба замолчали и уставились на вновь прибывших. Глаза Ахмета были обведены глубокими тенями и казались розоватыми, а похожий на упыря бородач бесстрастно поблескивал непрозрачными черными линзами, производя впечатление слепца.
– А, Иса, – сказал Ахмет. – Мне сказали, что ты вернулся. Что случилось?
– Вот этот русский говорит, что его прислал Свисток, – ответил Иса, указывая на Глеба. – Он хочет воевать на нашей стороне.
– Ему близки идеи ислама)? – с затаенной насмешкой спросил Ахмет.
– Мне близка идея личного благосостояния, – опередив Ису, сказал Глеб и твердо посмотрел прямо в блестящие черные линзы. Ему почему-то казалось, что решать будет не Ахмет, а именно этот бледный поганец с растрепанной бородой.
– Это честный ответ, – сказал Ахмет, а бородатый молча кивнул. – А умеешь ли ты стрелять? Сюда приходили добровольцы, которым нужно было сначала показать, с какой стороны у винтовки приклад.
– Это легко проверить, – спокойно отозвался Глеб.
– Это проверить легче всего, – впервые подал голос бородатый. Голос у него был ничуть не лучше внешности: от него оставалось неприятное ощущение прикосновения к коже чего-то холодного и липкого. – Есть вещи, которые гораздо труднее проверить. Например, кто ты такой?
– А, – сказал Глеб, – ясно. Шариатская безопасность в полный рост. Верно?
– Допустим, – сказал бородатый и повернулся к Исе. – Где ты его нашел, такого языкатого?
– Он сам нас нашел, – ответил Иса. – Язык у него действительно длинный, но Свистка он знает, я проверил.
– Мало ли кто знает Свистка, – проворчал бородатый. Глеб посмотрел на Ахмета и увидел, что тот внимательно наблюдает за ним из-под полуопущенных век. – Свистка может знать кто угодно, – продолжал представитель министерства шариатской безопасности. – Например, оперативник ФСБ, которому дали задание внедриться в наше подразделение. Свисток любил выпить, а выпив, начинал болтать лишнее.
"Золотые твои слова”, – подумал Глеб.
– Как ты сюда попал? – спросил Ахмет.
– Ночью ушел из расположения части, – ответил Глеб.
– Дезертир? – удивился Ахмет. – Странно… Допустим, ты заработаешь здесь денег, и что потом? Ты же будешь значиться в федеральном розыске.
– Тысячи людей значатся в федеральном розыске и при этом живут припеваючи, – ответил Глеб. – И потом, я не собираюсь возвращаться. Уйду в Турцию, а там передо мной весь мир. Я давно мечтаю заняться чем-нибудь стоящим, но не было начального капитала. Сами понимаете, потомственный военный, а какой у военного капитал?
– Смотря у какого военного, – заметил представитель министерства шариатской безопасности. – Если воевать с умом, будет и капитал.
– Так я же об этом и говорю, – горячо подхватил Глеб, скорчив самую идиотскую физиономию, на какую был способен. – Профессиональный солдат – это же чистое золото, а мне два месяца зарплату не дают…
– Угу, – сказал бородатый спецслужбист, не сводя с Глеба блестящих черных линз. Он вдруг заметно напрягся, и это очень не понравилось Слепому. – Когда ты ушел из части? – спросил он.
– Три дня назад, – ответил Глеб.
– Номер части?
Глеб назвал номер и место дислокации полка, в котором служили старший прапорщик Славин и полковник Логинов. Ахмет удовлетворенно кивнул, а бородатый криво улыбнулся. Глеб решил, что процедура проверки закончена хотя бы на некоторое время, но тут бородатый вдруг с грохотом выдвинул ящик стола, выхватил оттуда стопку каких-то фотографий и бросил их на стол, крепко припечатав ладонью.
– Три дня назад? – переспросил он, и в его голосе Глебу почудилось шипение змеи. – А это что такое?
Глянцевые фотографии рассыпались по столу веером. Глеб взял верхнюю, повертел ее в руках, пытаясь сообразить, где у нее верх, а где низ, разобрался, всмотрелся и с трудом удержался от крепкого словца. “Добрые дела наказуемы”, – подумал он, кладя фотографию на стол и выпрямляясь.
70 
