62 
— Алло, вас слушают.
— Длинноногая блондинка? — спросил Рафик.
— Да. Мой рост сто семьдесят два, бедра — девяносто.
— А ты блондинка?
— Блондинка.
— Крашеная? — спросил Рафик.
— А какая разница, могу стать и брюнеткой, надену парик. А вам кто больше нравится — брюнетки или блондинки? — заискивающим голосом спросила начинающая проститутка.
— Мне нравятся блондинки.
— Тогда я блондинка.
— Одна работаешь или с мужиками, с прикрытием?
— Одна, — поняв по тону Рафика, что видеть кого-то, кроме нее, ему не хочется.
— Тогда, может, приедешь?
— Могу приехать. Только давайте договоримся, я дорогая, массажистка.
— Дорогая — это сколько?
— Час работы — сто.
— Что — сто?
— Условных единиц, — сказала проститутка и расхохоталась.
— Меня это устраивает, если ты умеешь работать.
Ты где живешь?
Девица, которой он звонил, услышала восточный акцент в голосе Рафика и немного насторожилась.
— А ты один будешь?
— Один, совсем один, — сказал Рафик.
— Только учти, твой адрес будет записан, и если что случится, с тобой разберутся.
— Ха-ха, — в ответ послышался смех, веселый и беззаботный, так тяжело давшийся Магомедову.
— Не вижу ничего смешного.
— Ты смешная, хотел бы изнасиловать — словил бы тебя в темном переулке, а не вел бы разговор о деньгах и цвете волос.
— Твой адрес я запишу и оставлю записку.
— — Пиши.
Через полтора часа в дверь позвонили. Рафик припал к дверному глазку, держа в руке пистолет. На площадке действительно стояла высокая девушка — блондинка.
Крашеная она или нет, Рафик не понял, да это его и не интересовало. Он открыл дверь, впуская гостью, и тут же захлопнул.
— Я по объявлению.
— Я объявления не давал, — рассмеялся азербайджанец.
— Но.., это вы звонили, заказ на.., массаж?
— Проходи, не бойся, — чуть грубовато сказал он, осматривая девицу с ног до головы. Да, это было то, что нужно изголодавшемуся мужику.
— Сапоги снять?
— И сапоги тоже.
Уже стояли сумерки, но свет в квартире Рафик не зажигал. Он остановил девушку, когда та хотела щелкнуть выключателем.
— Не люблю при свете, — сказал он, — может быть, потом.
— Как знаешь, — привыкшая ко всяким причудам своих клиентов, согласилась проститутка.
— Как тебя зовут?
— Это важно? — спросила девушка. — Кстати, такси тоже за твой счет, — напомнила она.
— Хорошо, — кивнул Рафик, — в этом доме денег не считают.
Девица засмеялась.
— Но я-то считать буду.
— Давно этим занимаешься? — спросил Рафик.
— А тебя что, такие разговоры заводят? — проститутка расстегнула шубу, повернулась к Магомедову спиной, ожидая, что тот ее примет.
Но Рафик лишь толкнул ее ладонью под зад. Та сама разделась, аккуратно повесила шубу, пригладила мех.
Сапоги, правда, не сняла. Затем вошла в гостиную и осмотрелась. Она поняла сразу, что эта квартира не принадлежит кавказцу. Мебель старая, хоть и добротная, никакой аппаратуры: ни видеомагнитофона, ни музыкального центра, лишь старый черно-белый телевизор, добитая радиола и картины с видами гор на стенах.
Она взглянула на часы и сказала:
— Время пошло, мне все равно, чем мы будем заниматься целый час.
— Почему час? Может, ты мне так понравишься, что останешься на всю ночь?
— Тогда тебе будет скидка. Каждый следующий час идет по полтиннику.
— Лады, — сказал Рафик, указывая на диван. — Выпьешь?
— Не откажусь, только сам не напивайся, не люблю с пьяными кувыркаться. Ты бы хоть музыку какую включил. Тишина, как в могиле.
Рафик подошел к старой радиоле и вдавил желтую кнопку в панель, затем принялся вертеть ручку настройки.
Наконец поймал какую-то гнусную, с точки зрения проститутки, восточную мелодию — барабаны с зурной.
— Повеселее ничего нет?
— Главное, чтобы мне нравилось, — буркнул Магомедов и отправился на кухню.
Вернулся он оттуда с двумя хрустальными фужерами и бутылкой коньяка, длинной и узкой. На сгибе локтя он нес тарелку с большим расколотым гранатом.
— А лимона у тебя нет?
— Есть, почему же."
— Неси, если не жаль.
— Тебе — не жаль.
Рафик принес и лимон. Проститутка уже успела налить коньяк и теперь чистила лимон, словно апельсин, ломая его на дольки. От этого у Рафика потекла слюна.
Он несколько секунд смотрел на стакан, на треть наполненный коньяком, а затем вылил все в стакан девушке и налил себе сам столько же, сколько вылил.
62 
