ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  124  

Зимин с размаху ударил себя кулаком по лбу. Кретин! Ну конечно, провокация! ТАКИХ дураков, каким выглядел Филатов, на свете просто не бывает, зато провокаторов – сколько угодно. Хоть пруд пруди. И на кого они только не работают! На ментовку, на ОБЭП, на бандитов, конкурентов, газетчиков... Мирон, кстати, был газетчиком, и именно он притащил этого своего Филатова в Клуб. Ой-ей-ей!

Он заставил себя успокоиться – с трудом, но заставил. Ну ладно. Допустим, это была провокация. Допустим даже, что она удалась и что господин адвокат сейчас ни в какой не в больнице, а, скажем, в следственном изоляторе. Ну и что? Он-то, Зимин, здесь при чем? Ну, сдаст его Лузгин, и что? Не было этого, гражданин следователь! Это он на меня, простите, клепает. Да и с чего бы вдруг Лузгину оказаться в СИЗО? Что, убил он кого-нибудь? Украл? Счета перепутал – так это по ошибке... Нет, провокация, наверное, все же отпадает. Странная какая-то провокация. Глупая и бесцельная. Если подумать, то в СИЗО их надо было бы сажать вдвоем – господина адвоката, и его, Семена Зимина, за компанию. Счетов-то было два, и денежки Лузгин должен был поделить пополам. Если бы он это сделал и если бы его на этом замели, сидеть бы им сейчас в соседних камерах...

Словом, в данный момент все упиралось в Лузгина. Думать о Филатове было бесполезно: Зимин о нем ничего не знал.

Он вскочил с дивана и, как был, в носках, трусах, мятой рубашке и сбившемся на сторону галстуке, побежал искать телефон. Набирая номер Первой Градской, Зимин подумал, как это будет смешно, если вдруг окажется, что Лузгин спокойно спит на койке в травматологии – с ногой на растяжке, с уткой под кроватью и с перемазанной манной кашей физиономией.

Но посмеяться ему не довелось, потому что сонная тетка на том конце провода, пошуршав бумагами, ответила, что больной Лузгин в больницу не поступал – ни во вторник, ни в среду, ни сегодня ночью. Не было его там! Подпустив в голос толику искреннего беспокойства и легкого недоумения, Зимин слезно попросил посмотреть еще раз. Тетка посмотрела, но от этого фамилия Лузгина в ее списках не появилась, и Зимин, поблагодарив, повесил трубку.

И что теперь?

А вот что!

Зимин покосился на часы, которые показывали всего-навсего три минуты пятого, обругал их за это нехорошим словом и после секундного колебания набрал домашний номер Лузгина. Звонить, конечно, было до неприличия рано, но ждать Зимин не мог – вернее, не хотел. Подумать было страшно: ждать до десяти, до одиннадцати часов, когда госпожа адвокатша наконец соизволит проснуться, хлобыстнуть кофейку и протереть заплывшие со сна глаза. Да, именно госпожа адвокатша; что-то подсказывало Зимину, что самого Андрея Никифоровича он дома не застанет.

Набирая номер, он заранее готовился долго ждать, слушая длинные гудки, а потом еще дольше извиняться, объясняться, ссылаться на крайнюю необходимость и нижайше просить прощения за столь ранний звонок. Ничего подобного! Госпожа адвокатша схватила трубку после первого же гудка и вовсе не сонным, а, наоборот, каким-то очень напряженным и странно дрожащим голосом спросила, почти выкрикнула: "Андрей?!"

Зимину стало нехорошо от этого возгласа, но он взял себя в руки, извинился, представился и сказал, что он как раз таки и хотел узнать, дома ли Андрей Никифорович и если нет, то где, по мнению госпожи адвокатши, он может сейчас находиться.

Всхлипывая и сморкаясь, госпожа адвокатша рассказала ему весьма странную историю, которая показалась Зимину не столько странной, сколько настораживающей. Во вторник, где-то в районе обеда, – госпожа адвокатша как раз успела встать с постели, выпить кофе, принять ванну и набросить на мокрые плечи халат – Андрей Никифорович совершенно неожиданно ворвался в квартиру. Не вошел, нет, а вот именно ворвался, и вид при этом он имел настолько дикий и предосудительный, что у супруги его глаза на лоб полезли. Был Андрей Никифорович непривычно взволнован, взъерошен и растрепан, одежда его пребывала в беспорядке, а лицо носило несомненные следы рукоприкладства.

– А нога? – не удержался от ненужного вопроса Зимин.

– При чем тут нога? – раздраженно ответила госпожа адвокатша. – Какая нога? Я же вам говорю, он чуть ли не бегом вбежал... С рукой у него было что-то не то, с правой. Болела она у него, по-моему. Он сказал, что упал, поскользнулся на льду...

Зимин отметил про себя, что Лузгин во вторник врал гораздо больше, чем это приличествует даже человеку его профессии. Да и врал он как-то очень уж однообразно: поскользнулся, упал... Похоже, выдумыванием более правдоподобных и занимательных историй он себя просто не утруждал – то ли по недостатку времени, то ли по какой-то иной причине. С чего бы это вдруг?..

  124