46 
"Казарма! – поправил он сам себя. – Юмор у вас казарменный, Юрий Алексеевич. А что делать? Их бин зольдат, унд их бин больной, потому что дрался, а когда дерешься после долгого перерыва, с непривычки бывает больно. Да и всегда бывает больно, с привычкой или без, но Мирон прав – эта боль очищает. Когда тебя бьют в глаз и норовят сразу же, без паузы, засветить во второй, тебе некогда ковыряться палочкой в собственном дерьме, и это очень хорошо".
Прежде чем пройти в комнату, он ненадолго задержался перед зеркалом и внимательно осмотрел свою пострадавшую от кулаков главного редактора физиономию. Физиономия пострадала не так сильно, как можно было ожидать, да и что тут удивительного? Юрий был профессионалом и умел защищаться. Правда, Мирон тоже не был дилетантом, но рожа у него уже с утра, еще до драки с Юрием, выглядела так, словно на ней черти горох молотили. Юрию еще тогда показалось странным, как это те сопляки из ресторана сумели его так отделать. Еще его удивило то, что синяки на Мироновой физиономии выглядели как будто старыми, не свежими, а полученными, как минимум, дня три назад. Впрочем, теперь, после подробного и обстоятельного разговора с Мироном, удивляться этому не приходилось. Ресторанные мальчики тут были ни при чем, синяки свои Мирон заработал совсем в другом месте...
...Шалман, куда Мирон притащил недоумевающего Юрия, был, само собой, закрыт. На стеклянной двери красовалась аккуратная табличка "Технический перерыв", но висела она, конечно, для отвода глаз. Это маленькое заведение просматривалось буквально насквозь, и с первого взгляда можно было заметить, что внутри никто не суетится со швабрами, надраивая полы, не гремит на кухне грязной посудой и вообще не шевелится. Пластиковые дешевые стулья торчали кверху ножками на пластиковых же, покрытых винно-красными скатертями столах, светильники под потолком не горели, и затейливые бра на декорированных под грубую каменную кладку стенах тоже были темными, мертвыми.
– Закрыто, – констатировал Юрий. Он вдруг почувствовал, что продрог до костей и голоден как волк, и совсем по-детски обиделся на Мирона за то, что шалман оказался закрыт, тогда как Мирон обещал, что здесь будет открыто. Именно близость тепла, уюта, горячей пищи и, пожалуй, пары рюмочек водки делала холод и голод почти нестерпимыми. – Следуя твоей философии, – ворчливо продолжал он, косясь на Мирона, – нам полагается просто вынести дверь к чертям, войти и нажраться до отвала.
– Запросто, – сказал Мирон. – Но мы пойдем другим путем, потому что пищу надо пережевывать тщательно и неторопливо, а если выломать дверь, через две минуты сюда примчится наряд с дубинками и спокойно поесть нам не дадут.
Сказав так, он забарабанил по двери кулаком, потом распластался по стеклу, приставив ладонь козырьком ко лбу, потом еще немного побарабанил и наконец радостно замахал ободранной ладонью какой-то смутной фигуре, неторопливо выплывшей из полутемной глубины помещения.
Фигура приблизилась и оказалась худощавым типом лет тридцати с небольшим, с сонной лошадиной физиономией и длинными, красиво вьющимися, собранными в роскошный конский хвост каштановыми волосами. На типе была белоснежная рубашка и черный галстук-бабочка. Брюки, носки и ботинки на нем, естественно, тоже были; насчет нижнего белья ничего определенного сказать было нельзя, а из аксессуаров, помимо бабочки, имелись также часы на кожаном ремешке, обручальное кольцо и толстая, тщательно прилепленная пластырем марлевая нашлепка на левой брови. Расположенный под этой нашлепкой глаз грустно моргал на ранних посетителей из середины огромного радужного синяка.
Тип немного посветил на них из-за двери своим фингалом, потом, видимо, узнал Мирона, сонно кивнул и завозился, отпирая замок.
– Лихо, – негромко сказал Юрий. – Синяк на морде – это что, пропуск?
– Вроде того, – ответил Мирон. – Членский билет, типа. Впрочем, я ведь тебе уже говорил, меня здесь знают.
Дверь наконец открылась, и они вошли в восхитительное сухое тепло хорошо отапливаемого помещения, где вкусно пахло едой и, чуточку, пролитым пивом, как это всегда бывает в приличных барах.
– Привет, – поздоровался Мирон. – Мы тут с приятелем проходили мимо и решили заглянуть. Ты жрать хочешь? – обернулся он к Юрию.
– Как волк, – честно признался тот.
– Давай, – сказал Мирон своему знакомому в бабочке, – накорми двух волков. Да, и не забудь напоить двух лошадей! Только чтобы без фокусов! Пища должна быть здоровая.
46 
