55 
Разумеется, Вера ничего не знала о Маргарите Лепаш. Самарин о своем прошлом рассказывал охотно, избегал только двух тем: войны, на которой его ранили, и женщины, которую любил с юных лет. О выигранном Кубке и четверке фехтовальщиков Вера знала. Она решила, что возобновить знакомство будет полезно. Все ж таки Рощин с Белкиным люди искусства! Контрамарки обеспечены! И до Волового от них рукой подать! Вера осторожно навела справки и выяснила, что у того собственное дело. Небольшое, но процветающее. Иметь таких друзей и не воспользоваться! Какой же Рома непрактичный! Но ничего, она это исправит.
Начать Вера решила с Белкина. Валерик в то время подвизался в столичном театре, не пользующемся особой популярностью у зрителя. Билеты на спектакли, которые в нем ставились, были в продаже всегда. Ни к какой знакомой Вера не пошла. В киоске, торгующем театральными билетами, купила два, в партер. Наделала бутербродов, чтобы в буфете не тратиться, купила и бутылочку минеральной воды. Сумка у нее была вместительная, маленьких Вера не признавала. Итак, она положила туда зонт, сверток с бутербродами, бутылку минеральной воды без газа и велела жениху надеть костюм. Сама нарядилась в вечернее платье. Все было чинно. Самарин даже не спросил, что за спектакль, какие актеры в нем заняты. Похоже, ему было все равно. Он пошел за Верой покорно, и вообще, за тот год, что они прожили вместе, он, казалось, погрузился в глубокий сон.
Все было обставлено как случайность. Спектакль начался. Вера сидела как на иголках и ждала. Наконец, Самарин сказал:
– Смотри! Это же Валерик Белкин!
«Ну, наконец-то!» – подумала Вера. А вслух сказала:
– Да? Надо же, какое совпадение! Как раз накануне нашей свадьбы! Ты бы пошел да пригласил его, Рома.
– Ты думаешь? – с сомнением спросил Самарин.
– Я просто уверена!
И он пошел. Увидев его, Белкин удивился:
– Старик? Где ты пропадал? – А потом обрадовался. – Молодец, что зашел! Надо бы посидеть, за старую дружбу выпить. Сто лет тебя не видел! Ты как?
– Да вот, жениться собрался, – вяло сказал Самарин.
– Поздравляю, – Белкин пристально глянул на Веру, отчего та зарумянилась. Вблизи артист был еще красивее, чем на сцене.
– На свадьбу пришел тебя звать, – вздохнул Самарин.
– Что ж, приду. Только смотри, не выкини такой же фортель, как в прошлый раз.
– Какой фортель? – заволновалась Вера.
Самарин взглядом показал Валерику: помолчи. Тот рассмеялся:
– Да так. Дела давно минувших дней. Приду, конечно.
– А как наши? – равнодушно спросил Самарин. – Рощин, Воловой?
– Петька все также женат на Насте, отец двоих детей, процветает. Рощин развелся, но потом женился во второй раз.
– Да? На Марго?
– Нет, с чего ты взял? Он женился на оч-чень молоденькой и оч-чень хорошенькой актрисе. У нашего Жеки губа не дура! Я, как видишь, тоже женат, – и Валерик хвастливо показал солидное обручальное кольцо. Не кольцо – перстень. С каким-то крупным сверкающим камнем и россыпью мелких. – Гляди! С монограммой!
– Постой… Как ты сказал? Рощин опять не женился на Марго?!
– Э, старик! Что ты так разволновался? Смотри, невеста заревнует.
Вера пожала плечами. Она еще не почуяла опасность. Евгений Рощин опять не женился на какой-то Маргарите.
После разговора с Валериком Самарин ушел в себя. Остаток вечера что-то напряженно обдумывал. Ложась спать, сказал:
– Спектакль был отвратительный.
– Ты в этом что-то понимаешь? – зевнув, спросила Вера.
– Мне кажется, да. Я бы хотел написать пьесу…
– Как-как? Ложись, Рома, спать. Завтра поутру на рынок пойдем.
…К вечеру следующего дня, а было это воскресенье, чудом улизнув от Веры, он отправился к Маргарите Лепаш. В ушах стоял несмолкающий гул, виски ломило, так он волновался. Столько лет прошло! Как она? Подурнела? Похорошела?
Дверь опять открыла ее мать, Вера Федоровна Лепаш. И, словно он ушел из гостей только вчера, сказала:
– Здравствуй, Рома. Проходи на кухню, я тебе чаю налью.
Самарин снял ботинки и прошел на кухню. Сел на табуретку, чинно сложив на коленях руки, и уставился в цветок на клеенке. Вера Федоровна поставила на плиту чайник и ушла. Вскоре раздались шаги. Он уже знал, чьи это шаги.
Она вошла, он поднял голову, и вдруг наступила тишина. Кровь перестала стучать в висках. Стало так спокойно и ясно. Он понял, что не прошло. Эта женщина по-прежнему была прекрасна. Прекраснее всех на земле живущих женщин.
55 
