ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  28  

Словом, ударили по рукам. На медведя решено было идти послезавтра, дабы успеть достойно подготовиться к столь ответственной операции. На том и порешили, с тем и разъехались по домам, а когда пробил назначенный час, все были на месте — верхом, с ружьями, с собаками — свирепыми уродливыми тварями, кои, вцепившись в медведя, не выпускают его до самой своей смерти, а порою и после оной.

Ну-с, выступили. Как водится, не обошлось без курьеза. Федор Дементьевич, к восторгу присутствующих, сам, без посторонней помощи, как и обещал, взгромоздился в седло. Лошадь под ним была рыжая, основательно раскормленная, с виду ленивая и спокойная, под стать своему седоку. Правда, бричка, в которой Федор Дементьевич обыкновенно объезжал свои владения, была здесь же, неотступно следуя за кавалькадой. Увидевши эту бричку, полковник Шелепов злопамятно проворчал: «Обоз», — на что Федор Дементьевич, нимало не смутясь, ответил, что надобно же будет куда-то положить убитого медведя.

Эх, Федор Дементьевич, Федор Дементьевич! Как же тебя, голуба, угораздило?...

Солнце еще не взошло, в низинах густым молоком белел ночной туман. Ехали шагом, ведя неторопливую беседу, как на прогулке. Лошади ступали по росистой траве, и копыта их мягко ударяли в землю. Легонько позвякивали удила, поскрипывала сбруя, собаки дружно тянули в сторону недалекого уже леса, грозя оборвать поводок, — словом, все было так, как виделось Петру Львовичу в его охотничьих мечтаниях. Федор Дементьевич грузно покачивался в седле рядом с полковником, ворча по поводу неудобств и тягот, добровольно взятых им на себя, и виня Петра Львовича в собственной неосмотрительности.

Вдоволь наслушавшись бухвостовской воркотни, полковник укоризненно покачал головой и сказал:

— Да полно тебе, Федор Дементьевич! Что ты, право, нудишь, как старый дед на печи? Ты погляди, утро какое! Туман, роса, солнышко встает... Ну, не любо ли? Ведь любо, скажи! А ну давай вскачь, как в молодости!

И, не дожидаясь согласия, первым дал шпоры своему вороному рослому жеребцу, громко, на все поле, совсем по-молодому гикнув. Кавалькада ответила ему разноголосым хором удалых возгласов, собаки отозвались радостным тявканьем, и не менее двух десятков всадников, погоняя лошадей, устремились следом за полковником. Глухой топот копыт уподобился грохоту несущейся с горы лавины. Петр Львович оглянулся на скаку и увидел позади всех Федора Дементьевича, который тяжело и беспорядочно подскакивал в седле, нелепо растопырив локти, будто его впервые в жизни посадили на лошадь, перекосившись набок. «Совсем старик стал», — подумал о нем Шелепов, и мысль эта отдалась в душе нежданно острым уколом грусти.

Но грусть была чужда этому погожему прохладному утру и переполнявшему полковника чувству молодой радости и полноты существования. «Догоняй, старый пес!» — крикнул он Федору Дементьевичу через плечо и вновь пришпорил жеребца.

Сзади ему послышался слабый горестный крик, а спустя несколько мгновений оттуда же, сзади, долетели громогласные причитания кучера, который правил пустой бричкой. К этим неблагозвучным воплям стали один за другим присоединяться обеспокоенные голоса охотников. Шум этот дошел наконец до сознания Петра Львовича, он встревожился и на всем скаку осадил коня.

Оглянувшись, он увидел довольно далеко позади себя сбившийся в плотную кучу арьергард кавалькады. К куче этой один за другим присоединялись поворотившие своих лошадей всадники. Все они что-то, разглядывали на земле, а иные, спешившись, что-то такое делали в самой середине кучи. Поодаль мирно, как ни в чем не бывало, щипала траву толстая рыжая кобыла Федора Дементьевича; увидев это животное, Петр Львович сразу сообразил, в чем загвоздка, ибо на спине кобылы не было не только седока, но даже и седла.

Помянув черта, Петр Львович развернул коня и подскакал к сбившейся в кучу охоте, из самой гущи которой доносились болезненные стоны и разноголосые причитания. Заслышав эти стоны, Шелепов немного успокоился: по крайней мере, Федор Дементьевич был жив и находился в сознании. «Подпруга лопнула!» — сказал кто-то, сообщая полковнику то, что было для него очевидно и без всяких сообщений.

Федор Дементьевич полулежал на земле, поддерживаемый с двух сторон спешившимися всадниками, и издавал горестные стоны. Кто-то предложил скакать за лекарем; Петр Львович соскочил с седла, отстранил доброхотов и быстро, со сноровкой бывалого воина осмотрел пострадавшего. Бухвостов отвечал на каждое его прикосновение болезненным стоном, однако ни крови, ни синяков, ни каких-либо иных очевидных увечий полковник на нем не обнаружил. По его знаку Федора Дементьевича подняли с земли и положили — даже, скорее, возложили — на бричку. Очутившись на мягких подушках, Федор Дементьевич сразу перестал стонать и открыл глаза.

  28