50 
Японец, предложивший трюк с доской, улыбался, глядя прямо в глаза Комбату.
– А сам-то ты сможешь? – абсолютно не собираясь этого говорить, спросил Комбат.
Японец слегка растерялся. –, – Есть кому перевести? – спросил Комбат и, не дожидаясь, поманил японца пальцем.
Гордость того оказалась уязвлена, и он поднялся. Шагнул навстречу Комбату. Несколько секунд они смотрели друг на друга, испытывая терпение и нервы.
– Пожалуйста, – Рублев отошел в сторону.
Японец встал, расставив ноги на ширине плеч, прикрыл глаза.
«Словно молится», – подумал Рублев, глядя на широкую ладонь с коротко подстриженными ногтями.
Японец поднял руку совсем не высоко. Как она мелькнула, Борис Рублев даже не заметил. Обломок доски треснул ровно посередине. Щепок почти не было, словно его перекусили гигантскими ножницами. Второй обломок, забытый всеми, бывший чуть короче первого, валялся на земле.
Японец дунул на ребро ладони и смахнул с нее маленькие, как опилки, кусочки дерева. Кожа его даже не покраснела.
– Ребята, положите-ка это, – Рублев поддел ногой обломок доски, который был чуть короче того, который сломал японец.
Представление выбивалось из накатанной колеи. Но это и придавало ему зрелищности. Доску установили на подставках. Комбат словно бы прижал ее взглядом. Он давно уже не проделывал таких штук и даже немного сомневался, удастся ли. Но желание поставить японца на место было большим, чем природная осторожность. Молча, не проронив ни звука. Комбат сделал круговое движение рукой и обрушил ладонь на обрубок доски. Та не переломилась – уж слишком короткой была, – но разлетелась на щепки. Рублев даже не взглянул на японца, вернулся к столу, взял недокуренную сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся.
– Продолжайте, – не поворачиваясь к командиру лицом, скомандовал Комбат.
Теперь он знал, если до этого спецназовцы присматривались к нему с сомнением, то с этого момента, что он им ни скажет, будет исполнено без малейших сомнений в душе, будет исполнено не только потому, что он старший по званию, но из уважения.
Дошла очередь до кирпичей. Двое других ребят вышли на выложенную свежим дерном площадку. Стопка хорошо обожженного облицовочного кирпича, поблескивавшего глянцевыми боками, краснела на солнце.
– Крах! Крах!
Кирпичи были разбиты о головы. Следом за ними крошились бетонные плитки, насыпалось на брезентовую плащ-палатку битое бутылочное стекло. Спецназовцы рядком ложились на него голыми спинами и по ним в сапогах пробегали их товарищи.
Комбат перехватил на себе взгляд японца, предложившего сломать доску.
«Чего пялишься? – подумал Борис Рублев, выбивая из короткого окурка тлевший табак и впечатывая его каблуком в мягкую траву. – Каратист ты долбаный!»
Японец хитро улыбался, наверняка приготовив на будущее еще одну гадость.
– Все, перекур на десять минут! – Рублев хлопнул в ладоши и поднялся. – Что там у вас дальше в программе? – шепотом поинтересовался он у командира. – Рукопашный бой в сценическом варианте? – усмехнулся Рублев. – А гири и штанги из папье-маше поднимать не будете?
Лейтенанту понравилась искренность Рублева.
– Нет, до этого еще не дошли, товарищ майор.
Ловко вы доску-то с первого удара в щепки!
– На это ума не надо, – нахмурился Комбат, – но япошку этого я на место поставил. Чего хотел, то и получил.
– А если бы не получилось? – с придыханием поинтересовался спецназовец.
– Я бы эту доску ему на голове разломал.
Лейтенант так и не понял, шутит ли Рублев или говорит серьезно, такая уж у него была манера изъясняться, которая не раз ставила в тупик и врагов, и друзей. Скажет – толком не поймешь, а как сделает, все ахнут.
Во время перекура к площадке подъехал джип. Двое японцев сели в него и укатили. Причем, уехали один низкорослый в очках, из тех двоих, которых Комбат про себя окрестил «технарями», и высокий, сильный, с виду самый молодой из всех.
– С кем это они поехали?
– С полковником Рапопортом.
– А чем он у вас занимается? – Комбат впервые слышал эту фамилию.
– Химик.
Времени на осмысление происшедшего у Комбата не было. К нему подошел чиновник из Совета безопасности и принялся давать наставления:
– Вы, майор, с ними поосторожнее.
– А что, он обиделся из-за сломанной доски?
– Нет.
– Так в чем дело?
– Все равно поосторожнее.
Рублев наскоро докурил сигарету и скомандовал:
50 
