Особенно,... 
78 
На это есть одно опровергающее обстоятельство: в своих странствиях по-пластунски зрелый самец Хорис-Тат дополз не до женских «казарм» гига-танка, а только до расположенных в самом низу шлюзовых камер для выпуска тяжелой гусеничной техники. Точнее, он добрался лишь до одной камеры. Стоит ли распространяться, какое число вентиляторов, гоняющих воздух туда и сюда, он по дороге попортил, сколько их лопастей выгнул, ибо его сильное тело не везде проскальзывало? Скорее всего не стоит, все и так представляют, что немало, и пусть на этот счет болят головы у техников, заведующих вентиляцией «горы».
Теперь лейтенант Хорис-Тат уже четко щупал своими волшебными ноздрями до боли знакомые и чуждые непосвященным раздражители — запахи тяжелых танков марки «Циклоп-10». Кроме того, он мог кое-что видеть. К сожалению, наблюдать всю раскинувшуюся перед глазами просторность (после жизни в трубах находящееся перед глазами помещение раздулось до размеров центральной площади небольшого города) он не мог — не получалось вертеть головой и менять угол обзора. Наблюдать было вообще неудобно. Дело в том, что он смотрел на помещение сквозь вентиляционную решетку, сам же был стиснут и распластан совсем не горизонтально, а под углом в сорок пять градусов — именно так согласно глупому проекту конструктора со шлюзом стыковывалась вентиляционная труба. Кроме того, примыкала она сверху, а значит, получалось, что он висел над помещением вниз головой. Понятное дело, это не могло длиться чрезмерно долго. Требовалось что-то предпринимать.
108. ТЕКТОНИЧЕСКИЕ СДВИГИ
И снова он восседал посреди «штаба-купола» в своем любимом, до ненужности удобном кресле. Настолько удобном, что использовать все его преимущества: откидную спинку, облегающие одеяльные складки, встроенный «трясун» (прибор, имитирующий баюканье коляски) — в условиях постоянного пребывания поблизости дежурной смены управления «горой» было просто невозможно. Как бы это выглядело, если бы посреди перекрестных докладов о состоянии реакторов в мерцании индикаторных трубок, а главное, на глазах выжатых суточной сменой людей командир гига-танка завалился бы на бочок и захрапел под ритмичное поскрипывание пружин и жужжание встроенного вентилятора? Хотя для некоторой категории офицеров, грезящих широкими золочеными погонами, именно такое зрелище стало бы самым полезным — наглядная демонстрация преимуществ удачного карьеризма. Кто знает, может, именно оно подогрело бы в них поблекшую жажду к освоению строевой и расовой подготовки?
Снова он возвышался над занятыми работой и ожиданием приказов людьми. Возвышался не только в фигуральном, но в буквальном смысле — его кресло и стол помещались на вращающейся по прихоти хозяина кафедре, размещенной посредине центрального командного пункта. А вокруг на гораздо менее удобных, но тоже неплохих креслах, снабженных антиперегрузочными приспособлениями и даже выскакивающими из подлокотников надувными спасательными подушками (нельзя забывать, что «гора» при всей своей монументальности и необозримости изнутри могла на ровной местности разогнаться до трехсот километров в час), трудились люди — специалисты, сменяемые через несколько часов или суток, в зависимости от тяжести возложенных обязанностей. Например, сейчас, в боевой обстановке, смены происходили чаще, дабы всегда иметь под рукой относительно отдохнувших и менее предрасположенных к ошибкам операторов.
В общем, во внешнем фиксируемом глазами мире все было, как прежде. Но внутри генерала-канонира произошли тектонические сдвиги. И не только внутри. И здесь, в окружающем замкнутом пространстве «боевой горы», незримо изменилась аура взаимоотношений. Внешне для ненаблюдательного с отсутствием интуиции человека или не могущего сейчас попасть на борт новичка все происходящее пребывало в цикличной статике: сыпались грамотно-расторопные доклады; мельтешила по экранам доступная пониманию только специалистов суть, выраженная в цифрах; плескало по грубым металлическим кружкам бесплатное ночное счастье — горячее сладенькое какао (раз в четыре часа, не чаще, дабы не перегружать выданные природой мочевые пузыри); шаркали по истертой резиновости пола, болтались в бесхозности и самостоятельности под креслами ненужные в эти часы придатки туловища — ноги. Все, все было в норме, но все-таки не так.
Да, не все знали, что произошло конкретно, почти никто не ведал полной версии случившегося. Так, высвечивали у каждого в голове калейдоскопические осколки, могущие составить массу узоров, отстоящих от реальности на достаточно безопасном для хозяина мыслей расстоянии. Кто-то стал свидетелем коридорных перемещений подозрительных личностей с иглометами навскидку; кто-то даже узрел или услышал перестрелочную суету с шипением и визгами; кто-то опешил, когда мимо деловито проволокли вроде бы знакомого, но уже абсолютно бездыханного человека. Но основная масса многотысячного экипажа, занятая круглосуточной работой, что она видела? В лучшем случае слышала, что кто-то, в свою очередь, слышал о том, что еще кто-то видел…
78 
