Особенно,... 
105 
Это было похоже на дурной сон. Она собиралась замуж за человека, который верил в ее придуманную жизнь. Надо быстро найти какую-нибудь косметическую фирму. Позвонить одной из подруг, чтобы срочно «устроила ее на работу». Какое-то время она продержится. Работу еще можно организовать. Но семья... Это сложнее. Отправить их всех «к родственникам?» Господи, почему лето кончается! Все усложняет школа. Но Ничке можно «пожить с папой». Папа в Америке. Был. А потом будто бы вернулся и... В общем, это вариант. Дочь и так не видит ее целыми днями. Пусть месяц-другой «поживет с отцом». За месяц она, Катя, что-нибудь придумает.
Бабушка с дедушкой. «Уехали жить в деревню». Давно мечтали. Она им купила дом. Копили много лет, и вот свершилось! В самом деле впятером в двухкомнатной квартирке тесновато. Но Гера ведь предлагал купить жилье. Она отказалась, и правильно. А может, переехать в Питер? Нет, в Питер нельзя. Родные будут без нее скучать, и Ничке придется менять школу. Ничку она в Москве не оставит.
А, может... Стоп! У нее мелькнула мысль, которая показалась ей разумной. Вот это стоит попробовать.
Дома же Катю ждал сюрприз. Утром после разговора с Костиком она отсчитала ему обещанные деньги. Наличными. Но не думала, что брат тут же кинется их тратить. Должна ведь у Костика быть хоть капля разума. Но, видимо, брат посчитал, что карманы у нее бездонные: у крыльца стояла машина, и, увидев ее, Катя ахнула. Сто тысяч долларов! Он вложил все, до копеечки! А как же отдых в бархатный сезон? Судя по беспечной улыбке на лице брата, он собирался просить добавки.
– Правда, класс? Поеду, обкатаю.
Брат, сияя, сел за руль, мотор взревел, машина поджала уши, как хищный зверь, приготовившийся к прыжку, и, едва отпустили поводок, стрелой полетела к распахнутым воротам.
– Катя! – услышала она.
На пороге гаража стоял взволнованный отец.
– Ты можешь мне объяснить? – она невольно отвела глаза. Лицо у него было обиженное.
– Что объяснить?
– Костька оболтус. Лодырь. Ему бы делом заняться, а ты... Ты даришь ему машину, на которой впору детям олигархов кататься! Что за баловство!
– Папа, у них машины гораздо дороже.
– Да он никакой не достоин! – рявкнул отец. – Пусть сначала на работу устроится! Катя, зачем? Тебя мать попросила, да? Ни в чем не можешь ей отказать? Мы прошли обследование. У нее все в порядке. Рецидива нет. Ей показалось. Не надо ее так уж беречь.
– Мама меня не просила, – тихо сказала она.
– Тогда объясни мне – за что? За какие такие заслуги ты подарила этому бездельнику машину?
– Он видел, как мы несли тело.
– Что-о?!
– Он все знает, папа.
– Постой... Знает, что ты убила?
– Нас никто не слышит. Можешь говорить правду. Я сделала это ради тебя.
– Ради меня? Погоди... – отец наморщил лоб. – Я что-то не понял.
– Ты ведь за меня испугался. Ты слышал, как мы с Северным говорили на повышенных тонах. Мы говорили громко, и ты испугался. Взял пистолет, и когда я вышла...
– Погоди, дочка, – отец разволновался. – Я в самом деле слышал, как вы ругались. Я тебя не осуждаю. Мерзавец он был редкостный, весь в отца, а того я хорошо знал. Сергей Северный был директором на заводе, где я начинал токарем, а потом дорос до мастера цеха. Северный развалил завод, весь цветмет какой был, вплоть до алюминиевых труб, продал и подался в частный бизнес. Да и Тася рассказывала...
– Тася?
– Сынок-то уродился в отца. Такая же пакость, – отец добавил непечатное слово. – Сучонок. Поэтому, когда ты его застрелила, я был на твоей стороне.
– Я застрелила? – Катя нервно рассмеялась.
– А кто?
– Я думала – ты...
Когда через час вернулся счастливый, сияющий Костик, отец подошел к его новенькой сверкающей машине и негромко сказал:
– Сынок, поговорить бы надо.
– О чем?
– Иди в гараж.
– Слушай, отец, ты бы освободил мне место, а? Твоя-то рухлядь и под открытым небом постоит, а моя ласточка хочет в уютное гнездышко, – Костик ласково погладил сверкающее на солнце крыло машины.
– Освобожу. Но сначала глянуть надо, что и как. Верстак разобрать.
– Хорошо, идем, посмотрим. Но верстак разбирать будешь ты. Твое барахло.
– Разберу, – сквозь зубы сказал отец. – Идем.
И Костик, насвистывая, направился к гаражу. Катя сидела на качелях перед яркой клумбой, разбитой на зеленой лужайке, и не слышала, о чем они там говорили. Отец сказал ей:
– Не лезь. Это я должен был его в детстве пороть. Моя вина, что он таким вырос. Потакали много. В школе ведь был нормальным парнем, сарай мне помогал строить. Кирпичи клал! А сейчас тоже кладет. На всех. И на тебя, и на меня. И на мать, которая с ним носится как курица с яйцом. «Мой ребенок», – передразнил отец. – Ребенок, как же! В штанах давно не помещается ребенкино хозяйство! Ну, ничего. Я ему сейчас мозги вправлю. А ты не лезь.
105 
