— Тим сказал, что это его название.
— Ну да, его. Я предложила ему цитату. Это одна из нескольких, я предложила целую подборку.
— Когда это было?
— Не знаю. Некоторое время назад. Я уже забыла. А что?
— Это ужасный заголовок. Я возненавидела его, как только увидела. Я не знала о нем, пока он не свалил эти гранки мне на колени, в буквальном смысле слова на колени. Он даже не спрашивал… — Она умолкла, затем погасила сигарету. — Смахивает на чье-то представление о том, как должно выглядеть название книги. Пародия на название книги. Того, кто никогда раньше не озаглавливал книги. Удивлена, что редактор не отверг его.
— Камешек в мой огород?
— Не знаю. Ты сама так поняла. — Она стала изучать гранки, совершенно игнорируя меня.
— Хочешь, чтоб я ушла? — спросила я неловко через какое-то время.
— Мне действительно наплевать, что ты делаешь, — ответила Кирстен.
Она продолжала работать. Потом прервалась, чтобы закурить еще одну сигарету. Тогда я заметила, что пепельница у ее кровати наполнена выкуренными наполовину сигаретами.
11
Я узнала о ее самоубийстве, когда мне позвонил Тим. Ко мне в гости приехал мой младший брат. Было воскресенье, так что мне не надо было идти в магазин на работу. Мне пришлось стоять и слушать, как Тим говорит мне, что Кирстен «только что ушла». Я смотрела на своего младшего брата, по-настоящему любившего Кирстен. Он собирал модель СПАД XIII из бальзового дерева — он знал, что звонит Тим, но, конечно же, не знал, что теперь Кирстен, как и Джефф, мертва.
— Ты сильная, — звучал голос Тима в моем ухе. — Я знаю, ты выдержишь.
— Я видела, что к этому шло.
— Да, — он казался безразличным, но я знала, что у него разрывается сердце.
— Барбитураты? — спросила я.
— Она приняла… Ах, они точно не знают. Она приняла их и засекла время. Подождала. Потом вошла и рассказала мне. А потом она упала. Я знал, что это было. — Он добавил: — Завтра она должна была вернуться в Маунт-Сион.
— Ты позвонил…
— Приехала «скорая помощь», и ее отвезли в больницу. Они сделали все возможное. Но дело в том, что максимальная доза была уже в организме, и то, что она приняла как передозировку…
— Вот оно что. В этом случае промывание желудка не помогает, яд уже в организме.
— Не хочешь приехать сюда? В Сан-Франциско? Я был бы очень признателен.
— Со мной Харви.
Мой младший брат поднял глаза. Я сказала ему:
— Кирстен умерла.
— А, — кивнул он и через миг вернулся к своему самолету. Как в «Воццеке». подумала я. В точности концовка «Воццека».[84] Вот она я: интеллектуал из Беркли, рассматривающая все в переводе на культуру, оперы, романы, оратории и поэмы. Не говоря уже о пьесах.
- Du! Deine Mutter ist tot![85]
А ребенок Марии отвечает:
- Но, но! Прыг, прыг! Прыг, прыг!
Я сломаю твою игрушку, подумала я, если ты будешь продолжать в том же духе. Маленький мальчик собирает модель самолета и не понимает: двойной ужас, и оба охватывают меня.
— Я приеду, — сказала я Тиму, — как только найду кого-нибудь посидеть с Харви.
— Ты можешь взять его с собой.
— Нет, — я машинально покачала головой.
Я попросила соседку присмотреть за Харви остаток дня и вскоре была на пути в Сан-Франциско, переезжая на своей «хонде» по мосту Бей-бридж. А слова из оперы Берга все еще навязчиво звучали у меня в голове:
- Охотника жизнь весела,
- Охота всем доступна!
- Охотником будь я,
- Вот это был бы я.
То есть, сказала я себе, слова Георга Бюхнера, он ведь написал эту чертовщину. Я вела машину и плакала. Мое лицо застилали слезы. Я включила радио и нажимала кнопку за кнопкой, перебирая станцию за станцией. На канале рок-музыки я поймала старую песню Сантаны и включила громкость на полную мощность. Музыка заполнила мой маленький автомобиль, и я закричала. Я слышала:
- Ты! Мать твоя мертва!
Я чуть не врезалась в огромный американский автомобиль, мне пришлось перестроиться в ряд правее. Помедленнее, сказала я себе. Е*** твою, подумала я, двух смертей уже достаточно. Хочешь стать третьей? Тогда продолжай вести так, как ведешь сейчас: трое плюс люди из другой машины. И затем я вспомнила Билла. Психа Билла Лундборга, на данный момент где-то на свободе. Позвонил ли ему Тим? Ему должна позвонить я, сказала я себе.
84
Опера Альбана Берга по драме Георга Бюхнера.
В финале оперы маленькому мальчику сообщают что его
мать мертва, но он не понимает смысла слов и продолжает
играть в лошадку.
85
«Ты! Мать твоя мертва!» (нем.)