57 
– Нет, я здесь подожду. Иди встречай.
Я спустилась на первый этаж, Аленки еще не было. Однако! Значит, передо мной сидеть лохматым и небритым да еще и замуж меня звать – это в порядке вещей. А перед Аленкой ему надо, оказывается, хорошо выглядеть.
– Лариска, привет! – Аленка ворвалась райской птицей.
Господи, я и забыла, какая она яркая! Светлые, выгоревшие на солнце волосы перехвачены темными очками, как ободком. Короткая, до талии, куртка расстегнута и совсем не скрывает голый загорелый живот и черный топик, натянувшийся на свободно колыхающейся груди. Ниже куртки – черные бриджи в обтяжку и сапоги на высоких шпильках.
– Аленка, ты в таком виде из Туниса прилетела?
Я провела ее к лифту мимо ошалевшего от Аленкиного вида охранника. По крайней мере ни сменной обуви, ни дурацких синих клеенчатых бахил поверх сапог он от такой посетительницы не потребовал.
– Шутишь? Я уже домой успела смотаться, и переодеться, и душ принять! Как там Витька?
– Нормально. Замуж меня зовет.
– Что? – споткнулась Аленка возле лифта.
– Замуж зовет. Говорит, маме я его нравлюсь. И стать его женой – самый лучший для меня вариант.
– А ты что? Какой этаж нажимать?
– Второй. А я призадумалась. Может, и вправду выйти?
Мы вышли из лифта, и, пока шли по коридору, Аленка держала паузу. Видимо, усваивала информацию. Пенкин сидел там, где я его оставила, у диванчика.
– Витька, привет! – Аленка сунула мне пакет и кинулась к Пенкину. – Как ты себя чувствуешь? Хорошо выглядишь, просто красавец! Когда Лариса мне сказала, что тебе какую-то фигному вырезали, я думала, увижу бледного и еле живого мужика. А ты молодцом!
– Спасибо, Алена, – заулыбался польщенный Пенкин.
– И даже женихаешься. Что, все-таки уболтал Лариску, красноречивый?
– Ну да. – Пенкин взглянул на меня с укоризной, как будто я разболтала его секрет.
– Алена, ты бы перестала Виктора атаковать, – вмешалась я. – Садись, а то даже у меня от тебя голова уже кружится. Расскажи лучше, как вы там без нас отдыхали.
– Да нормально отдыхали. Саид не таким уж и жлобиной оказался. Сделал нам отвальную хорошую, на ужин всех пригласил. А потом предложил желающим еще на недельку остаться. Девчонки из «Зверя» остались. Я тоже могла бы, но решила ехать, узнавать, что тут у вас происходит. Слушай, Вить, а теперь, раз ты болеешь, материал о Тунисе не скоро выйдет, да?
– Выйдет в ближайшем номере, не беспокойся. Я же обещал, – нахмурился Пенкин. – Ларис, принеси мне завтра ручку и бумагу, хорошо?
– Вить, а хочешь, я к тебе завтра приду и все принесу? – предложила Аленка. – Лариска, наверное, уже замучилась каждый день к тебе бегать!
– Ой, Аленушка, если честно, то мне завтра на работу надо выходить, а еще мастер придет дверь входную в квартире менять.
– Все, решено. Витька, завтра моя смена, готовься. Чего тебе принести?
– Не знаю, чего хочешь...
– Хочешь, борща тебе сварю, а? Или блины сделаю, хочешь?
– Хочу, наверное.
– Точно, блины. С инжирным джемом. Вкусно! Ой, Витька, я же тебе передачку привезла, прямо из Туниса! Где мой пакет? А, вот. На, держи! – Аленка протянула Пенкину светлую коробку.
– Спасибо. Что это?
– Сухофрукты тунисские. Финики, инжир, курага и еще какая-то фигня местная, не помню названия. Говорят, офигительно потенцию повышает. По-моему, тебе сейчас в самый раз пригодится, а?
Аленка толкнула Пенкина плечом и захохотала, запрокинув голову и встряхивая волосами.
– Витя, что здесь происходит? Почему возле тебя так шумно? – раздался голос у меня за спиной, и мне захотелось втянуть голову в плечи, но прятаться было поздно, пришлось отвечать:
– Здравствуйте, Эмма Валерьевна. Мы Виктора проведать пришли.
– Да, я слышу.
Эмма Валерьевна разглядывала нас с видом хозяйки, обнаружившей пятна на любимом ковре. Словно бы гадала, откуда они могли здесь появиться. Самым ярким пятном была Аленка, поэтому изрядная доля хозяйской брезгливости досталась ей.
– А вы что тут делаете?
– Сына вашего проведываю, Лариса же сказала, – фыркнула Аленка, поражаясь тому, как плохо доходит до некоторых.
– Витя, а почему ты встал? Ты уже достаточно здоров, чтобы принимать посторонних женщин?
– Мама, я достаточно здоров.
Пенкин принял независимый вид и теперь был похож на подростка, застуканного за непозволительным делом. Например, за курением. Или разглядыванием порножурнала.
57 
