37 
— О, господи, — сказал длинноволосый, порылся в кармане и не глядя протянул Иллариону зажигалку.
— Ого, — сказал Забродов, разглядывая зажигалку, — вот это вещь! Гильза, насколько я могу судить, от «МГ»?
— Понятия не имею, — неохотно ответил владелец зажигалки и завозился, вставая.
Лицо у него было умное, с высоким лбом и чистыми карими глазами, но глаза эти нехорошо бегали, а подбородок был мелковат и по-кроличьи скошен назад. Парень явно не принадлежал к породе бойцов и был изрядно напуган.
— Спасибо, — сказал Илларион, глубоко затягиваясь сигаретой и возвращая зажигалку владельцу. — Не потеряйте. Это настоящий антиквариат, сейчас такого днем с огнем не найдешь.
— Угу, — невнятно промычал парень, высматривая что-то на асфальте.
Илларион поднял смутно белевший в стороне конверт и подал ему. На ощупь конверт казался набитым деньгами. Судя по тому, как вцепился в него пострадавший, так оно и было.
— Благодарю вас, — сказал он. — И вообще…
Илларион покачал головой, давая понять, что говорить ничего не нужно, и повернулся к девушке, на ходу вынимая из кармана носовой платок. Она взяла платок, поблагодарив его кивком. Илларион отвернулся, давая ей время привести себя в порядок, и принялся собирать разбросанное по тротуару содержимое ее сумочки. «Вот так прогулялся, — с некоторой неловкостью думал он, шаря руками по асфальту. — Ну, Колька, погоди… Странные какие-то ребята. На мужа и жену совершенно не похожи, да и на парочку тоже. И эти… Кабан с кабанятами… Если они их грабили, то почему не взяли деньги?
Толстый такой конвертик, рубли в таких не носят…» Он повертел в руке аккуратно застегнутый дамский кошелек, казавшийся совершенно нетронутым, и бросил его в сумочку. «Не мое дело, — решил Забродов. — Кто много знает, тот мало живет.»
— Вот, — сказал он, протягивая сумку девушке, — кажется, все собрал.
— Спасибо вам огромное, — сказала та. — Это какой-то кошмар, честное слово. Если бы не вы… Платок ваш я совсем испачкала, простите. Я постираю и…
— Пустое, — сказал Илларион, с интересом разглядывая ее. Теперь он видел, что она не так молода, как показалось вначале: на вид ей было лет двадцать шесть — двадцать восемь. Лицо казалось смутно знакомым, но как раз это было неудивительно: просто это был тот самый тип лица, который всегда нравился Забродову.
— Что им было нужно, этим ковбоям?
Она вдруг нахмурилась, опустила голову и отрицательно покачала ею из стороны в сторону.
— Понял, — сказал Забродов.
— Простите, — едва слышно произнесла она, — но я правда не могу…
— Я же сказал, что понял, — перебил ее Илларион. — Это вы меня простите. Пустое любопытство — один из моих главных пороков. Я утешаюсь только тем, что это широко распространенный порок…
Он с места в карьер включил свою, как выражался Мещеряков, «чушемолку», надеясь если не развеселить, то хотя бы отвлечь свою собеседницу от мрачных мыслей. Умнее всего, конечно же, было бы просто уйти, но ее спутник не казался Иллариону способным в целости и сохранности довести ее до дома — пожалуй, он был напуган больше, чем она. Его подозрения немедленно подтвердились: позади хлопнула дверца, закудахтал стартер, натужно взревел двигатель, и старый «москвич», который едва не помял отъезжающий «паджеро», рванул с места, как какой-нибудь «феррари», взявший старт в трековой гонке.
— Интересный парень этот ваш приятель, — сказал Забродов, проводив взглядом удаляющиеся габаритные огни.
— Просто так надо, — сказала девушка, поправляя на плече ремень сумочки и растерянно озираясь. — Где это мы?
— Мы в самом сердце таинственных событий, — не удержался от шпильки Забродов. — Так, во всяком случае, мне кажется. Скажите лучше, куда вам надо попасть.
— Спасибо, — сказала она, — но провожать меня не надо. Я вам очень благодарна, но на сегодня с меня довольно приключений.
— Честное слово, — сказал Илларион, — с меня тоже. И приключений, и споров… И чай я пил совсем недавно, а кофе на ночь — это нонсенс, так что я клятвенно обещаю проводить вас только до дверей.
— Право, это лишнее, — слабо запротестовала она.
— Может быть, — сказал Илларион, — но я уже дал клятвенное обещание. Не хотите же вы, чтобы я крался за вами по темным переулкам, как влюбленный мальчик или киношный маньяк?
— А вы будете красться?
— У меня просто нет выбора, — сокрушенно сказал Илларион. — Я бывший офицер и не могу запятнать свою честь, не сдержав слова.
37 
