Последние отзывы

  136  

Я стояла вместе с другими заключенными в плотном кольце клонов. Подошли два экологиста и стали осматривать нас на расстоянии, держась за цепочкой клонов. Я изо всех сил кашляла, стараясь привлечь к себе их внимание; может быть, они поймут, что я больна, и отправят меня назад.' Но, увы, кашляли почти все… Было страшно холодно, ветер дул, как мне показалось, со всех сторон. Я взглянула под ноги и увидела плотный утоптанный снег. Поверх голов других зэков мне ничего не было видно, кроме серой мглы, сквозь которую летели крупные хлопья снега. Так вот почему остров называется Белым. Значит, он находится где-то далеко на севере… А если это север, значит, вокруг этого острова вода зимой замерзает и отсюда можно бежать по льду. Я даже кашлять перестала, задумавшись.

Девушка со светлыми волосами, будто подслушав мои мысли, тихо произнесла, ни к кому не обращаясь:

– Этот остров лежит на пути теплого течения. Сам он почти круглый год покрыт снегом, а пода вокруг него не замерзает. Здесь очень холодно и очень сыро.

Подошли еще клоны, по двое. Каждая пара клонов держала на двух железных цепях огромную белую косматую собаку в наморднике из стальных полос. Собаки вели себя неспокойно, глаза у них горели, они все время рвались в нашу сторону, и низкорослые клоны с трудом их удерживали.

– Псы-людоеды! – сказал кто-то из заключенных.

Мы еще какое-то время стояли, держась поближе друг к другу и с опаской поглядывая на рычащих собак. Потом подошел еще один экологист и велел всем построиться в колонну по пять человек. Подгоняемые тычками клонов, мы быстро встали в колонну. Экологист отдал команду, и нас погнали вперед, сквозь летящий снег. Идти было трудно, потому что ноги скользили по оледеневшему снежному покрытию, и ничего не было видно, кроме спин впереди идущих заключенных. Наконец сквозь снежную мглу стали проступать громады темных строений, окруженных высоким каменным забором. Нас подвели к нему вплотную. Раздался скрежет, и в заборе раздвинулись большие металлические порота. Нас завели внутрь.

Еще какое-то время мы мерзли во дворе среди длинных зданий с рядами небольших окошек под самой крышей, все также охраняемые клонами и собаками-людоедами. Потом нас опять куда-то повели, мы прошли по довольно широкому глухому коридору, открытому сверху, и в конце концов оказались под крышей. После улицы в этом помещении показалось теплее, и я даже размотала Динин платок и спустила его па плечи, чтобы растереть уши и лицо. Другие заключенные тоже– оживились и задвигались, растираясь и топая ногами. Клоны со страшными собаками сюда не вошли, и с нами остались только клоны-охранники.

Посередине пустого помещения большой участок пола был выложен железными плитками и огорожен барьером – тоже железным. Клоны загнали нас за ограду, а сами выстроились по ее периметру снаружи. В конце помещения находилась довольно высокая платформа. На нее по ступенькам взошел экологист, сопровождаемый двумя вооруженными клонами.

– Внимание! Стоять тихо и не двигаться! – скомандовал он. – Сейчас я расскажу вам, что вас ждет на нашем острове. Здесь один я – царь, бог и начальник. Слушайте внимательно, потому что потом вам этого повторять уже никто не станет.

Я навострила уши. Другие тоже замерли и уставились на говорившего. Все, что нам тогда сказал этот страшный человек, я запомнила почти дословно.

– Вы – мразь, отребье человеческое. Так о себе и думайте, потому что так о вас думает наш Мессия. Слава Мессу! Почему молчите? Когда я или кто-нибудь из ваших начальников называет имя Мессии, вы должны громко отвечать: «Слава Мессу!» Попробуем еще раз. Мы все чтим и любим нашего Мессию!… Так, молчите… Сейчас запоете. Дать напоминание! – он взмахнул рукой, и мы все подпрыгнули и закричали от боли и ужаса – нас ударило током снизу, через железо, на котором мы стояли. – Еще раз. Мы все чтим и любим нашего Мессию!

– Слава Мессу! – испуганно и недружно закричали заключенные. Кто-то громко заплакал. Я с гадливостью и страхом смотрела на экологиста и не могла отвести глаз от его лица. Он явно наслаждался нашим страхом, нашей болью, но как он наслаждался! У кого лицо перекосилось, растянутые тонкие губы посинели и прыгали, в углах губ пузырилась пена, ноздри тонкого, с острым горбом, носа раздувались, а глаза быстро обшаривали толпу, останавливаясь то на одном, то па другом искаженном мукой лице. Он коротко, жадно и быстро дышал, лицо его побледнело, а лоб покрылся крупными каплями пота.

  136