62 
— Сережка, я так за тебя волнуюсь. Неужели у тебя недостаточно денег для спокойной жизни?
— Не в этом дело, — взгляд Никитина стал серьезным, — просто я не представляю себя греющим ноги у камина. В моей жизни очень много впечатлений, азарт — вот что движет мной. Хотя последнее время благодаря тебе, — он бросил в ее сторону благодарный взгляд, — я готов пересмотреть свою точку зрения. Однако это будет не раньше, чем я доведу до конца дело, которым сейчас занимаюсь.
— Как бы я хотела, чтобы это так было, — из ее груди вырвался протяжный вздох.
— Еще я хочу, чтобы ты знала, что у меня в жизни есть друзья, как бы они ни были тебе неприятны, никогда не становись между мною и ими.
И еще я хочу тебя попросить не вмешиваться в мои дела. Помни, что я взрослый, самостоятельный человек, и все, что я делаю, вызвано либо моим желанием на то, либо обстоятельствами, не оставляющими мне другого выхода.
— Я люблю тебя, Сергей, — прошептала Вика, и слова эти прозвучали просто и безыскусно, — и никогда не осужу тебя ни за что, но я боюсь именно обстоятельств.
— Что-то грустный получается у нас вечер, — Сергей потянулся за очередной сигаретой, — давай не будем об этом сегодня говорить. Все может произойти, меня могут посадить, убить, покалечить.
Обещай мне, что если подобное случится, ты начнешь новую жизнь. Я не хочу, чтобы ты меня ждала из зоны, пожизненно носила по мне траур или была сиделкой у постели инвалида.
— Перестань, — у Вики на глаза навернулись слезы.
Сергей быстро вышел из-за стола и, протянув ей руку, сказал:
— Пойдем потанцуем.
Контраст между его приглашением потанцевать и предыдущей тирадой был столь велик, что Вика усмотрела в этом нечто веселое и, засмеявшись, послушно отдала себя в объятия любимого человека.
Больше за этот вечер не было сказано ни одного грустного слова. Они пили вино, танцевали, рассказывали друг другу старые анекдоты и, счастливые, вернулись домой.
— Сережа, вам звонили из Киева, — вместо приветствия сказала Вера Львовна, — Кроменский Николай.
— Спасибо, — поблагодарил ее Никитин и, не «откладывая в долгий ящик, набрал номер Крытого.
— У нас есть новости, — сообщил киевский авторитет, — приехали гости, Лысый их встретил радушно, как и должно быть. Они сообщили, что их родственники затерялись в Одессе. Те, которые гостили в Крыму, может, помнишь?
— Помню, — переваривая услышанное, протянул Сергей, — а кто их там встретит?
— Лысый сам поедет в Одессу к нашему другу, — Никитин понял, что под «другом» Крытый имеет в виду Соловья, — они вместе поищут гостей. С Божьей помощью не дадут им пропасть.
— Надеюсь, что все пройдет удачно, — сказал Сергей, — может, мне тоже выехать?
— Не надо, там его нет, — Кроменский имел в виду Мирзу, — кстати, с его адресом тоже проблемы.
— Постараюсь найти, — пообещал Никитин.
— Пока не забыл, запиши адрес Германа, он окажет тебе посильную помощь Крытый продиктовал адрес и несколько телефонов своего приятеля в Берлине.
Как только Киев дал отбой, Сергей тут же позвонил Васе Доктору и договорился с ним о встрече назавтра.
— Я к тебе завтра заеду, — пообещал он, — с будущей женой.
На следующий день в назначенное время Сергей с Викой пришли к Василию Григорьевичу Корину.
Василий Григорьевич и его жена Галина Никаноровна по случаю предстоящего знакомства принарядились: сутулая фигура Доктора, облаченная в серый шерстяной костюм, застыла на пороге; Никитину почему-то бросился в глаза старомодный галстук. Зрелище было несколько комичным — Корин никогда не носил костюмов, а уж тем более галстуков. Пиджак сидел на нем мешковато, нелепо застегнутый на все пуговицы, а галстук явно мешал дышать, от чего Доктор беспрерывно дергал головой из стороны в сторону, как бы желая избавиться от обременительной детали туалета.
Сергей откровенно рассмеялся:
— Ну ты даешь, Григорьич, ничего не видел более потешного!..
— Хватит тебе потешаться, — рассердился Доктор, — давай уж, знакомь.
Сквозь смех Сергеей с трудом выдавил из себя:
— Это… Вика, моя будущая… жена, — и утирая выступившие слезы, указал на Доктора и его жену, — а это… Василий Григорьевич… ох, не могу, — и каким-то образом совладав с приступом смеха, закончил:
— а это Галина Никаноровна.
— Ладно, поржал и будет, жеребец, — Доктор резким движением сорвал с шеи галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Затем, обращаясь к жене, бросил:
62 
