В руке Вадим Семенович держал пластиковый стакан с горячим ароматным кофе. Запах кофе будоражил и возбуждал аппетит.
— Хорошее я придумал занятие? — негромко принялся рассуждать Чурбаков. — Вот вы все были богатыми, грабили народ. Грабили русский народ, правду я говорю?
— Правду, правду, — послышались голоса узников.
Они уже знали, на все вопросы надо отвечать. А если ответ не последует, это будет расценено как саботаж, как сопротивление, и к несговорчивому будут применены соответствующие меры, то есть его будут бить, обливать холодной водой, а самое главное, не дадут хлеба.
Хлеб здесь, в подземных лагерях, был на вес золота.
За кусок хлеба здесь можно было отдать сто долларов, двести, а иногда даже тысячу. Если человека не кормить неделю, то за кусок хлеба он отдаст все — золото, драгоценности, машину, квартиру, дачу, даже если эта дача или особняк находятся где-нибудь на Кипре, Канарах или Мальте. В общем, кусок хлеба был в цене.
— Говорите, я придумал правильно? — рассуждал Чурбаков, затягиваясь сигаретой. — И я думаю, что действия мои верны. Знаете лозунг «Грабь награбленное»? Вот я и граблю, вот вам и отливаются горькими слезами наворованные у народа денежки.
Бабек бы мрачен. Он стоял, опустив голову, его толстые губы шевелились, посылая беззвучные проклятия на голову бывшего генерал-лейтенанта Чурбакова. Комбат стоял рядом с Бабеком. Он специально стал в шаге от него.
— Послушай, — прошептал Комбат, — я здесь от Бахрушина. Надеюсь, вы знаете этого человека? Он послал меня найти вас.
Глаза Жака Бабека вспыхнули, руки дернулись. Он предполагал услышать все что угодно, но подобного явно не ожидал.
— От Бахрушина? — прошептал француз.
— Да, от него. Не паникуй, все будет хорошо. Как-нибудь выберемся.
— Да, да… — забормотал Жак Бабек.
Это не ускользнуло от цепкого взгляда Вадима Семеновича Чурбакова.
— О чем разговорчики в строю, господа бизнесмены?
А, это новенький?
— Так точно, — крикнул Комбат.
— Вот, Рублев, ты уже начал играть по нашим правилам. Еще пару-тройку дней и я займусь тобой основательно.
— Так точно!
— Вот и хорошо.
Словно букашка была на месте Бориса Рублева, а не человек — таким тоном бросил фразу Чурбаков. А затем на каблуках развернулся и медленно направился в комнату, где был накрыт стол, где стоял телефон.
— Ведите их, — уже из двери крикнул Чурбаков, — и пусть сделают все как положено. Чем меньше будет ходов, ведущих в это помещение, тем будет лучше.
— Правильно, Вадим Семенович, — сказал Бородин. — Правда, тут, чтобы заложить все ходы.
— Все не надо. Если кто и побежит туда, то обязательно нарвется на мины и останется без ноги иди без головы.
Борис Рублев стал в пару с Жаком Бабеком.
Они поднимали каменные блоки, несли их и складывали, как стену. Все остальные узники занимались тем же. В общем работа кипела.
Охранники расхаживали с автоматами и с дубинками в руках, готовые в любой момент применить оружие.
Они не кричали на заключенных, а лишь иногда били по ногам или рукам, поторапливая или указывая, что надо делать в данный момент. Работа двигалась, хотя блоки приходилось таскать на довольно-таки большое расстояние — метров на восемьдесят.
Комбат оглядывался по сторонам, прикидывая, изучая расположение коридоров.
— Куда ведет этот ход? — спросил он у Жака Бабека.
Тот пожал плечами, затем принюхался.
— Может быть, на воздух. Оттуда тянет.
— Да я и сам слышу, что может быть наружу.
Но там может быть штольня наверх, по ней не выберешься.
Жак Бабек согласно закивал головой.
— Кто эти остальные?
— Они уже не люди, — сказал француз, — из них уже вышибли все, остались последние капли. Скоро у них ничего не останется и тогда, как я понимаю…
Комбат кивнул:
— Да, тогда их в расход.
— Послушайте, господин Рублев, — зашептал Жак Бабек с невероятным акцентом, он явно волновался. — Скажите, а господин Бахрушин знает, что мы здесь?
— Боюсь, нет, — спокойно ответил Комбат.
— Как нет?
— Меня взяли таким же способом, как и вас, и затащили сюда без сознания. Но мой приятель, наверное, спасся и скорее всего, он уже сообщил Бахрушину о моей пропаже. Так что, наверное, нас ищут.
— Ищут, ищут… Нас здесь никогда не найдут! Никогда! Мы же почти на том свете.
— Похоже, — пробормотал Рублев, — но и из того света можно выбраться. Главное, постараться и не отчаиваться.