— Эй, хорош базарить! — послышался окрик охранника. — Ты меня понял, новенький? — он подбежал к Рублеву и наотмашь ударил его дубинкой по спине.
Борис Рублев скрипнул зубами, но даже не вскрикнул.
— Так тебе мало? Ты, наверное, не понял что тебе было сказано, урод долбанный? — и дубинка, со свистом разрезав воздух, трижды обрушилась на спину Рублева.
— Ничего, ничего, — скрежетнул зубами Комбат, — терпи, терпи Рублев, ты и не такое можешь вытерпеть.
Потом отыграешься, а сейчас держись, не заводись.
"Конечно, ты бы мог одним ударом укокошить этого урода. Резко развернуться и ногой, пяткой в солнечное сплетение — так, как это умеешь делать только ты.
Или схватить за горло, пальцы у тебя крепкие, и задушить. Но это не выход. Мало того, что ты должен спастись сам, ты еще должен вытащить отсюда француза.
Ведь именно за этим послал тебя Бахрушин".
Работа была тяжелая, но комбату не привыкать.
А вот Жак Бабек уже покачивался от усталости, его ноги подгибались, хлюпая по воде. Чего-чего, а воды здесь хватало. Вдобавок ко всему сильно болела спина, по которой охранник заехал дубинкой.
«Ничего, ничего, сука, я еще отыграюсь. Ты у меня еще запоешь!» — зло думал Комбат.
Он успел переговорить с Гетманом и тот ему сообщил о количестве охраны.
— Их здесь десять-двенадцать человек. Меняются раз в сутки. А после того как погиб Сэм, охрана меняется каждые двенадцать часов. И именно по охране можно определять день сейчас или ночь.
В принципе на каждого узника приходилось по охраннику. Еще двое, как успели выяснить заключенные, охраняли вход. Они находились где-то в начале длинного коридора, в начале штольни. А вот сам Чурбаков вместе с Бородиным появлялись лишь на время допросов или если что-то случалось. Время от времени они исчезали, иногда даже на неделю, и тогда в подземной тюрьме было затишье. Кончались пытки, допросы.
«Значит, человек двенадцать, — прикинул Комбат. — Все они вооружены пистолетами, дубинками, автоматами. Кое у кого на поясе Комбат видел и гранаты. — Ничего, ничего, и не из таких передряг выбирался. И отсюда выберусь и с вами, мерзавцами, поквитаюсь за все».
Еще у одного заключенного — торговца лесом — поднимая тяжелую плиту, Комбат спросил:
— Слушай, может быть, ты знаешь куда ведет этот коридор?
— На тот свет, — пробормотал заключенный. — Все коридоры ведут в мир иной.
— Не паникуй, — прошептал Комбат, — выберемся, если все будем держаться друг друга. А если вот так, как ты, то тогда нам… — и Комбат выругался.
— Держись вместе или поодиночке, все равно каюк, все равно кранты.
— Ты опять болтаешь? — послышался злой окрик охранника.
— Да это я так, попросил поддержать. А то плита отдавила бы ноги и мне, и ему, — принялся объяснять Комбат.
— Ладно, смотри мне, а то взгрею.
— Пошел ты… — прошептал Рублев.
Плит для того, чтобы заложить тоннель до самого верха не хватило. И поэтому пришлось оставить работу недоделанной. Всех заключенных рассовали по клеткам, дали каждому по полбуханки хлеба и по полбанки тушенки. Тушенка была елкая, невкусная. Но здесь даже черствый заплесневевший хлеб казался сладким.
Поэтому Комбат ел жадно, яростно жевал челюстями.
Болела спина, болели руки. Но Комбат был привычен к этому.
«Интересно, когда нас снова поведут достраивать эту стену? Может, тогда можно будет попробовать грохнуть одного охранника, схватить автомат или пистолет, юркнуть в ту дыру под самым бетонным сводом и побежать по темному гулкому коридору по колено в воде туда, в густую темноту. Скорее всего, там где-то есть выход и я смогу выбраться. А если они за мной бросятся в погоню, мало им не покажется. Стреляю я лучше их» — в этом Борис Рублев был убежден.
— Ничего, ничего, — жуя елкое мясо, бормотал он, — вы у меня попляшете, сукины дети!
Возможность совершить побег представилась.
Часа через три Борода с куском ржавой трубы в руках прошел возле клеток, гремя по решеткам.
— Эй, козлы-бизнесмены, подъем! Поспали, отдохнули, пожрали, а теперь пора за работу. Из дальнего тоннеля, из развороченной стены будете брать камни и через час должны заложить этот проход до потолка!
Все охранники явно чего-то опасались. И поэтому проходы, ведущие в то помещение, где стояли клетки, тщательно закладывались камнем и наверное, если бы был бетон, то заливали бы бетоном.
— Выходи, стройся! — сказал Борода, поочередно открывая замки на клетках.