55 
«Утону!»
От испуга он хватил воды в рот и только теперь почувствовал ее солоноватый вкус.
«Морская», — пришла в голову мысль, пришла не кстати.
Нужно было думать о том, как спасать свою жизнь.
Руки сведены за спиной. Он попытался прогнуться, чтобы поднять голову над поверхностью, но тут же почувствовал, как медленно соскальзывает с острого края камня.
«Боже мой, это конец!» — подумал Гетман, ныряя вниз головой.
Он перевернулся и бешено заработал ногами. Если бы руки были скованы наручниками впереди, он мог бы подгребать ими, а так всплыл спиной вверх. Воздуха уже катастрофически не хватало, он начинал задыхаться. Лишь перевернувшись на спину, он смог сделать вдох и снова ушел под воду.
Свиридов, стоя на сухом месте, немного скучающим взглядом смотрел на бурлящую воду.
— Не всплывет, — покачал головой Бородин.
— А я тебе говорю, если его не трогать, еще три раза всплывет, — спокойно ответил ему Свиридов, достал сигарету, предложил Бородину.
— Спасибо, — тот щелкнул зажигалкой.
В этот момент на битумно-черной поверхности воды забурлила пена, в которой мелькнули добротные ботинки Гетмана и белые носки с красной каемкой.
— Спа… — в рот полилась вода.
— Раз, — сказал Свиридов, сгибая указательный палец левой руки.
— Не всплывет он три раза, — забеспокоился Чурбаков, — мне он нужен живым.
— Спаси…
— И сохрани, — добавил Бородин.
— Вадим Семенович, когда я вас подводил? — спросил Свиридов, глядя на то, как Гетман хватает ртом воздух и вновь погружается.
Пена разошлась по краям лужи, вода понемногу успокаивалась.
— Смотри, утонет — отвечать будешь!
— Дай-ка я его все-таки вытащу, — предложил Бородин, присаживаясь возле лужи на корточки и вытягивая перед собой руку, готовый в любой момент схватить появившегося на поверхности бизнесмена за шиворот.
— Я тебе говорю, еще как минимум два раза всплывет.
— Зачем тебе это надо? — поинтересовался Чурбаков.
— Проверяю на живучесть. Потом пригодится, когда пытать начнем.
— Если только он останется жив, — вздохнул Чурбаков, усаживаясь на камень.
— Останется, слово офицера.
— Ну, тогда, можно…
Чурбакову хотелось вмешаться в работу своих подручных. Но по опыту он знал, лучше не вмешиваться в работу профессионалов, тогда и результат получится подходящий. А если не дать им довести Гетмана до «состояния спелости», как любил выражаться Чурбаков, то можно не досчитаться денег. Он не собирался удовлетворяться той суммой, которая покоилась в чемоданчике возле его ног.
А Гетман тем временем уже прощался с жизнью. Он понимал всю тщетность своих попыток спастись. Шансов не было никаких. Ну да, можно еще всплыть пару раз, но всплытия давались ему все тяжелее и тяжелее.
Он наглотался воды, кашель душил его. А попробуй кашляни под водой! Его все время разворачивало ногами кверху и вместо того, чтобы всплывать, он рисковал уйти на дно.
И тут его осенило. Он вспомнил, как играя с мальчишками в детстве в «наших» и «фашистов» сумел однажды вырваться из плена. Ему тоже связали руки за спиной веревкой, но он лежа на полу беседки, сумел поджать колени к подбородку и вывести руки вперед. Не ожидавшие такого поворота противники растерялись, когда он бросился бежать. Пару раз Гетман падал, но каждый раз поднимался, помогая себе руками.
«Вот и сейчас!» — подумал он, — поджимая ног" к груди и чувствуя, что наручники еще сильнее впиваются в тело, сумел-таки вывести кисти вперед, сделал несколько сильных толчков ногами и относительно легко всплыл, выравнивая траекторию движения получившими некоторую свободу руками.
— Три! — четко произнес Свиридов, когда над водой показались скованные наручниками руки, а затем и голова Аркадия Петровича. Глаза его были почти безумными.
Бородин схватил Гетмана за шиворот и подтащил к кромке воды.
— Вишь, ты, — удивленно покачал он головой, — а я-то думал — не выплывет. А он даже руки сумел вперед вывести! — в голосе звучало неприкрытое восхищение Гетманом, которого Бородин уже было посчитал слизняком, не способным постоять за свою жизнь.
Свиридов сплюнул в воду и подошел к напарнику:
— А я тебе что говорил!?
Гетман лежал на спине, с хрипом втягивая в себя воздух. Всякое желание бороться у него пропало. Ему казалось, предел мечтаний — это лежать на спине и чтобы никто тебя не трогал. И плевать, что ты мокрый и грязный, что впереди тебя не ждет ничего хорошего.
55 
