39 
— А не слетать ли мне завтра с утра на Селигер? — поинтересовался я у императора. — Говорят, там рыбалка хорошая, а то Рекс, собака привередливая, уже и от карасей нос воротит. Да и с Петром Сергеевичем пора познакомиться лично, все-таки мне дела придется вести в основном с ним. А то ведь уже порывался, нахал, нашей Танечке «Гелендваген» подарить! В общем, кроме олицетворения красоты, обаятельности и прочего, в роли которого неплохо выступила графиня Князева, пора вводить в спектакль и персонаж противоположного плана. Мне тут как раз Айзенберг сшил новый мундир, а Федоров подарил к нему инкрустированный серебром и алмазами МПФ, это новейшая модель с двенадцатипатронным магазином.
Никонов уже знал, что человек, которого его аналитики посчитали поддельным Найденовым, посещающим тот мир под видом настоящего, является аналогом прадеда того Найденова в их мире. Но у них этот прадед умер, не дожив до сорока лет, что явилось одной из причин различия наших историй. Ну, а здесь я, значит, живу, здравствую и дослужился до канцлера. Еще до этого одним из важнейших направлений моей деятельности был проект связи с тем миром, ну, а взлетев на самый верх, я не только продолжал его курировать, но и сам неоднократно посещал Российскую Федерацию, что и зафиксировали ее спецслужбы.
Все это Никонову рассказала Татьяна, с которой у него вроде бы сложились доверительные отношения. И даже, приложив палец к губам, дала почитать мою краткую официальную биографию. Разумеется, Танечка играла, Никонов об этом знал, она знала, что он знает, и так далее. Это первые лица государства могут быть дураками, а их находящиеся в тени помощники — никогда. Впрочем, в нашем случае главы государств с обеих сторон тоже недостатком мозгов не страдали.
Так что на следующий день я встал непривычно рано, аж в восемь часов, и уже в без четверти девять поднялся в небо на «Пчелке». Сделал круг над Гатчиной, в процессе которого ко мне присоединились еще два самолета с охраной, и взял курс на юг. В десять с минутами я уже садился на аэродром острова Городомля, про который Гоша меня специально предупредил, чтобы я не трогал букву «м» в его названии — она, мол, там с исторических времен. Никонов был среди встречающих, и я сразу направился к нему.
— Здравствуйте, Петр Сергеевич. Я — государственный канцлер Российской империи, князь-кесарь Найденов. Давно собирался с вами познакомиться, но дела позволили сделать это только сейчас. Пройдемте в мою здешнюю резиденцию, мне доложили, что она уже готова.
Пока мы шли, Никонов время от времени непроизвольно косился на мой мундир. И, видимо, он сыграл не последнюю роль в том, что, когда мы после обсуждения планов дальнейших поставок решили прогуляться перед обедом, гость в процессе светской беседы поинтересовался национальным устройством империи.
— Основа его — полное равноправие всех населяющих Россию наций и народностей, — пояснил я, — и даже имевшиеся до недавнего времени пережитки прошлого в виде черты оседлости для иудеев сейчас отменены.
Дальше беседа плавно перетекла с национального на государственное устройство. Нашу конституцию гость уже читал, так что теперь его заинтересовали частности. А точнее, пятая статья, где говорилось: «Действие настоящей Конституции распространяется на всех подданных Российской империи, включая Его Величество Императора, но за исключением лиц первых четырех классов Табели о рангах, а также приравненных к ним решением Особой Императорской комиссии».
— Вы официально объявляете, что вашей высшей элите закон не писан? — удивился запортальный гость.
— Да, мы считаем, что это честнее, чем объявлять формальное равенство всех перед законом, при том, что возможности правящей верхушки по его обходу многократно превосходят возможности правоохранительных органов по его соблюдению. И потом, знали бы вы, как этим нашим исключенцам хочется под конституцию! Первое время его величеству чуть ли не каждый день петиции приходили. Однако хрен, пока я жив, а на троне Георгий Первый, ничего подобного не будет. Разве дождутся, что мы и пятый класс туда включим…
Видя недоумение собеседника, я пояснил:
— Главное, конечно, в том, что по отношению к высшему чиновничеству и влияющим на государственную политику бизнесменам не действует принцип презумпции невиновности, записанный в конституции. Ну, например, представим себе какого-нибудь генерал-губернатора, неважно, в кепке он ходит или без оной. И если вдруг окажется, что за время нахождения в должности его, скажем, жена разбогатела заметно больше, чем в среднем среди предпринимателей данной отрасли, то у генерал-губернатора будет всего одна возможность остаться на свободе — а именно доказать, что это было оправдано государственными интересами. То есть что именно эта жена может принести России больше пользы, чем любой другой на ее месте, отчего он и создавал для нее привилегии.
39 
