Особенно,... 
107 
Конечно, стрельба и труп со сломанной шеей могли быть результатом попытки ограбления. Но квартирные воры не ходят на дело поодиночке, да и вооружение у них, как правило, полегче. И потом, тот парень со сломанной шеей пришел сюда налегке, не взяв с собой даже сумки. Он что, собирался унести награбленное в карманах? И еще эта папка…
Он взглянул на Чижа. Чиж стоял с пистолетом в опущенной руке и тоже о чем-то напряженно размышлял, искоса поглядывая на Абзаца. «А ты не прост, подумал Шкабров, — ох не прост, приятель! Чем же ты так насолил Хромому? Ведь ясно же, что за тобой охотятся, иначе ты бы не пошел открывать дверь с пистолетом в руке. С чужим пистолетом, который еще не остыл после того, как из него стреляли в тебя…
А если этого недоделанного киллера послал не Хромой, то и вовсе получается, что Чиж — прелюбопытнейшая фигура. Это же надо быть черт знает кем, чтобы на тебя в один день покушались члены двух банд!»
— С ночевкой проблемы, — сказал Чиж. — Сам видишь…
— Так, — со вздохом проговорил Абзац. — Ну и что ты теперь намерен предпринять?
Позвонить в ментовку?
— Честно говоря, я уже пытался, — ответил Чиж, очень удивив таким ответом Абзаца. — Телефон обрезан.
— Ну, телефон-то в наше время не проблема, — сказал Абзац, вынимая из кармана сотовую трубку.
— Спасибо, — отказался Чиж, — как-нибудь в другой раз. И вообще, Олег, не впутывайся в это дерьмо. Я как-нибудь сам, потихонечку…
За стеной опять взвыл и залязгал лифт. Чиж едва заметно вздрогнул и чуть-чуть приподнял ствол пистолета. Абзац посмотрел в дверной глазок и отрицательно покачал головой: лифт шел вниз.
«Чтоб ты провалился, — подумал Абзац. — Мало мне своих неприятностей. Но теперь, по крайней мере, становится ясно, почему сегодня утром Хромой высказал мне свое недовольство. Выходит, я совершенно случайно снюхался с личным врагом Хромого, и ему об этом стало известно. Более того, старая сволочь, похоже, уверена, что я сделал это нарочно, с какой-то своей целью.»
— Слушай, — сказал он, — давай рванем. Пускай он там валяется. Или давай затащим его сюда, запрем дверь на ключ и свалим. А?
— Благодарствуйте, — язвительно сказал Чиж. — У меня, ешкин кот, всего одна квартира. И в ней нет морозильной камеры, в которую этот урод мог бы поместиться. Да ты иди, иди. Нечего тебе здесь делать.
— Конь, — напомнил Абзац. — И еще Жора. Особенно Жора. Если бы не один рыбак, который вздумал побросать спиннинг вместо того, чтобы тихо слинять берегом, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.
Чиж надул щеки и с шумом выпустил воздух.
— Ну, брат, — сказал он, — ты и загнул… Книжек, что ли, начитался? Ну если так… Тогда я его сейчас приволоку, а ты сними со стены в спальне ковер. Тот мозгляк не очень крупный, как раз поместится. Надеюсь, ты на колесах?
— Да, — коротко сказал Абзац, не став ничего уточнять.
Он прямиком направился в спальню и начал отдирать от стены ковер. Ковер оказался прибит намертво, безо всяких петель, колец и реек — прямо гвоздями к стене. Судя по тому, как это было сделано, Чиж не отличался особенной домовитостью и наверняка прибивал ковер не по собственной охоте, а из-под палки, лишь бы избавиться. Значит, он не всегда был холостым. Интересно, где его жена?
Один гвоздь, забитый примерно посередине, сидел как-то особенно прочно. Абзац покрепче ухватился за край ковра и дернул изо всех сил, увеличив силу рывка собственным весом. Гвоздь выскочил из стены вместе с пробкой, вслед за ним с коротким пулеметным треском вылетели оставшиеся пять, кое-как забитые прямо в штукатурку. Абзац потерял равновесие, выпустил проклятый ковер, замахал руками и с грохотом врезался спиной в зеркальную дверь шкафа.
Он выпрямился и обернулся посмотреть, не раскололось ли зеркало. Зеркало было цело и невредимо, зато соседняя створка слегка приоткрылась от удара, и из образовавшейся щели прямо в глаза Абзацу ударил неяркий блеск одинокой майорской звезды.
Рассеянно потирая ушибленный локоть, Абзац приоткрыл створку пошире и несколько секунд любовался на милицейский китель с майорскими погонами, любовно повешенный на плечики. На верхней полке шкафа обнаружилась фуражка с высокой «эсэсовской» тульей, на которой едва помещался двуглавый орел, всегда напоминавший Абзацу распластанного на лабораторном столе чернобыльского мутанта.
— Твою мать! — выдавил наконец Абзац. Других слов для описания собственных ощущений у него не нашлось.
107 
