Последние отзывы

  11  

Гость сидел в плетеном кресле на веранде. Вокруг него суетился садовник Кондрашова, который умел не только подрезать деревья и подносить напитки, но и довольно метко стрелять. Помимо этого, он отлично владел приемами рукопашного боя и артистично управлялся с ножом. Увидев хозяина, он поспешно поставил поднос на перила веранды и заторопился навстречу.

Кондрашов отпустил его небрежным взмахом руки и поздоровался с гостем. Тот слегка привстал, чтобы пожать хозяину руку, и тут же снова опустился в кресло. О хороших манерах этот тип имел самое поверхностное представление, поскольку в приличное общество таких, как он, обычно не пускают. У него были каменные плечи и совершенно бычий загривок. Просторная цветастая рубашка с широкими рукавами до локтя придавала ему вид этакого жизнерадостного толстяка, но Кондрашов знал, что под ней скрывается вовсе не жир, а чудовищная мускулатура, накачанная в тренажерных залах. У гостя был покатый загорелый лоб, синеватая от проступившей щетины нижняя челюсть тяжело и мощно выдавалась вперед, как таран античной галеры. Маленькие черные глаза поблескивали из глубоких глазных впадин, а вдавленная и расплющенная переносица наводила на мысль не о боксе, а о мощном ударе железным ломом. Он больше всего напоминал обыкновенную гориллу из тех, которых ставят у дверей кабинета для устрашения посетителей. Кроме этого достоинства он был умен и хитер, как крыса.

— А ты не торопишься, Кириллыч, — поприветствовал он, нюхая рюмку с коньяком. — Кричал, что срочно, а сам опаздываешь.

— В засаду я попал, — проворчал Кондрашов, наливая себе коньяка. Одного моего человека замочили наглухо, еще одного ранили… Так что пришлось задержаться.

— Ого, — сказал гость. — Интересно живешь, Кириллыч. Теперь ясно, зачем ты меня позвал. Крыша требуется?

— Не то чтобы крыша, — осторожно проговорил Кондрашов. — Ты, Валера, человек деловой, конкретный, поэтому долго ходить вокруг да около не стану. Нужно убрать одного фраера. Совсем он меня достал, понимаешь.

— Не вопрос, — лениво ковыряясь согнутым пальцем в сигаретной пачке и не глядя на Кондрашова, откликнулся плечистый Валера. — За ваши деньги любой ваш каприз. И как зовут этого нехорошего человека?

Кондрашов набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил его через плотно сжатые зубы. Он ждал этого вопроса и до сих пор не придумал, как ответить на него так, чтобы собеседник не рассмеялся ему в лицо. Впрочем, хитрить было бесполезно.

— Хромой, — выдавил он из себя.

Валера слегка приподнял густую бровь и сосредоточился на раскуривании сигареты.

— Я не понял, — сказал он наконец, — Хромой — это примета или погоняло?

— Не валяй дурака, Валера, — сказал Кондрашов. — Хромой — это Хромой. Ты отлично понимаешь, кого я имею в виду. Он на меня наехал, да так, что ни вздохнуть ни выдохнуть.

— Тогда я тебе не завидую, — спокойно произнес Валера, наблюдая за тем, как тают в воздухе дымные кольца.

Кондратов некоторое время молчал, ожидая продолжения, но пауза затянулась, и ей не было конца. Владимир Кириллович откашлялся.

— Это все, что ты можешь мне сказать? — спросил он.

— В общем, да, — ответил Валера. — Слушай, Кириллыч. Я твой должник, и я об этом помню. Ты меня тогда крепко выручил, но… Понимаешь, с Хромым заедаться мне не в жилу. Думаешь, мне он не мешает? Еще как мешает, поверь. Но убрать его — это… как бы тебе сказать…

— Кишка тонка?

— И это тоже. Но главное, Кириллыч, что это мне, как говорится, не в уровень. Это то же самое, что тебе записаться на прием к президенту, завалиться к нему в кабинет и сказать: слышь мол, ты, хрен с бугра, вали отсюда, пока цел. Посидел, потешился, а теперь, мол, моя очередь. Как думаешь, что он тебе ответит?

— В психушку засадит, наверное, — сказал Кондрашов. — Но это лучше, чем в земельку. Может, так и сделать?

— Да, — вздохнул Валера, — положение… Если хочешь, я могу попробовать замолвить за тебя словечко…

— Словечками тут ничего не поправишь. Он включил счетчик.

— Плохо, — сказал Валера. — Раз ты ему должен, то и говорить не о чем. Слушай, отдай ты ему деньги, и дело с концом. Ей-богу, дешевле обойдется. Сколько ты ему висишь?

Кондрашов криво усмехнулся и назвал сумму. Валера присвистнул.

— Е-мое! — протянул он. — Дрянь дело, Кириллыч. Ты меня извини, но я, наверное, ничем не смогу тебе помочь. Как же тебя угораздило? Ладно, считай, что я об этом не спрашивал. Бабки — дело такое… Понимаешь, если бы это был не Хромой… Уж очень авторитетного врага ты себе нажил. Мои пацаны против него не попрут. Да и никто не попрет, коли уж на то пошло. Это самоубийство, Кириллыч, причем медленное и… как это?., изощренное, вот. Я тебе даже для охраны никого не могу дать. Если Хромой узнает — мне каюк. Да, кстати, не дай тебе бог проболтаться перед своими мордоворотами, кто за тобой охотится. Разбегутся — хрен соберешь. Своя рубашка ближе к телу.

  11