41 
Детей грузили через оба люка: младших – через пассажирский, старших – через грузовой. Возле люков толпились люди, и их было гораздо больше, чем ожидал Горбовский. С первого же взгляда было видно, что здесь не только воспитатели и родители. Поодаль громоздились ящики с нерозданными ульмотронами и с оборудованием для Следопытов Лаланды. Взрослые были молчаливы, но у корабля стоял непривычный шум: писк, смех, тонкоголосое нестройное пение – тот гомон, который во все времена был так характерен для интернатов, детских площадок и амбулаторий. Знакомых лиц видно не было, только в стороне Горбовский узнал Алю Постышеву. Да и она была совсем другая – поникшая и грустная, одетая изящно и аккуратно. Она сидела на пустом ящике, положив руки на колени, и смотрела на корабль. Она ждала.
Горбовский вылез из птерокара и направился к звездолету. Когда он проходил мимо Али, она жалостно улыбнулась ему и сказала: «А я Марка жду». – «Да-да, он скоро выйдет»,– ласково сказал Горбовский и пошел дальше. Но его сразу остановили, и он понял, что добраться до люка будет не так просто.
Крупный бородатый человек в панаме преградил ему дорогу.
– Товарищ Горбовский,– сказал он.– Я вас прошу, возьмите.
Он протянул Горбовскому длинный тяжелый сверток.
– Что это? – спросил Горбовский.
– Моя последняя картина. Я Иоганн Сурд.
– Иоганн Сурд,– повторил Горбовский.– Я не знал, что вы здесь.
– Возьмите. Она весит совсем немного. Это лучшее, что я сделал в жизни. Я привозил ее сюда на выставку. Это «Ветер»…
У Горбовского все сжалось внутри.
– Давайте,– сказал он и бережно принял сверток.
Сурд поклонился.
– Спасибо, Горбовский,– сказал он и исчез в толпе.
Кто-то крепко и больно схватил Горбовского за руку. Он обернулся и увидел молоденькую женщину. У нее дрожали губы и лицо было мокрое от слез.
– Вы капитан? – спросили она надорванным голосом.
– Да, да. Я капитан.
Она еще больнее стиснула его руку.
– Там мой мальчик… На корабле…– Губы начали кривиться.– Я боюсь…
Горбовский сделал удивленное лицо.
– Но чего же? Там он в полной безопасности.
– Вы уверены? Вы обещаете мне?..
– Он там в полной безопасности,– повторил Горбовский решительно.– Это очень хороший корабль!
– Столько детей,– сказала она, всхлипывая.– Столько детей!..
Она отпустила его руку и отвернулась. Горбовский, потоптавшись в нерешительности, пошел дальше, загораживая руками и боками шедевр Сурда, но его тут же схватили с обеих сторон под локти.
– Это весит всего три кило,– сказал бледный угловатый мужчина.– Я никогда никого ни о чем не просил…
– Вижу,– согласился Горбовский. Это действительно было заметно.
– Здесь отчет о наблюдениях Волны за десять лет. Шесть миллионов фотокопий.
– Это очень важно! – подтвердил второй человек, державший Горбовского за левый локоть. У него были толстые добрые губы, небритые щеки и маленькие умоляющие глазки.– Понимаете, это Маляев…– Он указал пальцем на первого.– Вы непременно должны взять эту папку…
– Помолчите, Патрик,– сказал Маляев.– Леонид Андреевич, поймите… Чтобы это больше не повторилось… Чтобы больше никогда,– он задохнулся,– чтобы больше никто и никогда не ставил перед нами этот позорный выбор…
– Несите за мной,– сказал Горбовский.– У меня заняты руки.
Они отпустили его, и он сделал шаг вперед, но ударился коленом о большой, закутанный в брезент предмет, который с явным трудом держали на весу двое юношей в одинаковых синих беретах.
– Может, возьмете? – пропыхтел один.
– Если можно…– сказал другой.
– Мы два года ее строили…
– Пожалуйста.
Горбовский покачал головой и стал их осторожно обходить.
– Леонид Андреевич,– жалобно сказал первый.– Мы вас умоляем.
Горбовский снова покачал головой.
– Не унижайся,– сказал второй сердито. Он вдруг отпустил свой угол, и закутанный предмет с треском ударился о землю.– Ну что ты держишь?
Он с неожиданной яростью пнул свой аппарат ногой и, сильно прихрамывая, пошел прочь.
– Володька! – крикнул первый с тревогой ему вслед.– Не сходи с ума!
Горбовский отвернулся.
– Скульпторам, конечно, надеяться не на что,– сказал над его ухом вкрадчивый голос.
Горбовский только помотал головой: говорить он не мог. За его спиной, наступая ему на пятки, хрипло дышал Маляев.
Еще группа каких-то людей с рулонами, свертками и пакетами в руках разом стронулась с места и пошла рядом.
41 
