Глава 40

СИНХРОННЫЙ ПРЫЖОК

В это время суток товарняки шли один за другим, с небольшими интервалами. Поезд, увиденный с вертолета, остановил не кто иной, как Гоблин. Ехал внизу, вдоль края насыпи, держался наравне с тепловозом. Выстрелил из винтовки дагестанца один раз, другой.

Машинист с помощником пригнулись, решив, что кто-то придуривается с дробовиком. Или дозу принял, или по жизни такой дурак. А может, охота не сложилась и он теперь нашел подходящую цель, по которой мазануть трудно?

Резко прибавив скорости, Гоблин вырвался вперед, перескочил через рельсы перед самым носом накатывающейся махины и снова выстрелил, теперь уже с другой стороны. На железнодорожников посыпались осколки стекла, одновременно долетел отчетливый крик:

— Тормози! Никому ничего не будет!

— Контейнер грабануть хочет, — уверенно предположил помощник машиниста.

— А мы здесь не обязаны за чужой товар рисковать, — возмутился старший. — Нам за это никто не доплачивает. Пусть бы отправители позаботились об охране. Ни фига, решили сэкономить.

Еще две пули гулко ударили в обшивку. Машинист продолжал лихорадочно взвешивать «за» и «против». «Головы не поднять, ни красного, ни зеленого не разглядишь. Сейчас влетим куда-нибудь — от тепловоза рожки да ножки останутся».

Он точно знал одно: лично с него взять нечего, с помощника тоже. Надо тормозить, пускай потрошат любой контейнер. Вылезет потом фирма с претензиями — можно будет предъявить им отверстия в обшивке тепловоза. Вон пуля вообще влетела в кабину и засела в потолке — доказательство весомой угрозы.

Экстренного торможения машинист применять не стал, выводил рукоять потихоньку. Крикнул, не высовываясь:

— Через час пойдет поезд! Управляйтесь как-нибудь живей!

Тяжелый состав прополз последние метры, и колеса неохотно замерли. Казалось, равновесие их неустойчиво — сейчас поезд покатит своим ходом вперед или назад.

Прежний голос Спросил насчет пустых вагонов.

— Два с головы, еще один в середке, — запинаясь, ответил машинист.

Не влезая в кабину, человек предупредил железнодорожников:

— Тридцать кэмэ отмахать без остановки.

Тормозить начнете — подорву.

Такого дерьма машинист не ожидал. Уже ругал себя, что испугался выстрелов. Теперь делать нечего, назад не отыграешь.

Гоблин тем временем сдвинул вбок незапломбированную дверь вагона, осмотрелся внутри. В самом деле пусто, даже мусора нет.

Спустившись с насыпи, заломал средних размеров елку. Саблей перерубил последние древесные жилы, которые все еще соединяли ствол с жалким остатком у корневища. Обкорнал большую часть веток и потянул бревно к вагону. Закинул одним концом внутрь, второй оставил на насыпи.

Завел мотоцикл и с первой попытки лихо, как по сходням, влетел в вагон. Сразу резко притормозил, иначе вышиб бы стенку изнутри. Развернулся, скинул ногой бревно.

Сверху раздался клекот вертолета. Ото, какая честь!

— Трогай! — крикнул Гоблин в сторону тепловоза, задвигая на место массивную дверь.

Важно было проскочить мост, только и всего — дальше он вырывался на простор.

* * *

Ограждение моста взмывало вверх шестью дугами, по три с каждой стороны. Центральные дуги повыше, крайние пониже. Атаман вовсе не был уверен, что противник каким-то образом появится на мосту. Но в скором появлении людей в бронежилетах был уверен на все сто.

Прополз по клепаной стальной дуге наверх.

Достаточно широкая, она надежно прикрывала от тех, кто мог бы появиться внизу. При ясной погоде перемещения Терпухина, возможно, разглядели бы с соседнего автомобильного моста.

Но снегопад не ослабевал, и не только человеческий глаз — любая оптика была против него бессильна.

Внизу в самом деле послышались шаги, голоса. Старший в группе быстро распределял, кому куда стать.

— Сейчас пойдет состав. Все внимание на платформы.

— Тормознуть да проверить.

— Тормознут чуть дальше, на мосту нельзя.

Ему уже лет пятьдесят, на ладан дышит. Наше дело — стрелять при малейшем подозрении.

Товарняк приближался на приличной скорости, просвечивая себе дорогу горящим глазом тепловоза — совсем не лишним в такой непроглядный, занавешенный снегопадом полдень. Боковой поток воздуха взвихрил белые занавеси, но Терпухин успел углядеть то, что прошляпили другие.

  87