37 
Сотрудники, сбившись к кабине, держась друг за друга и прячась друг за друга от ветра, разговаривали на отвлеченные темы.
– Это подсчитано, и я сам считал. Если так пойдет дальше, то через сто лет на каждый квадратный метр территории будет приходиться десять сотрудников, а общая масса будет такая, что утес обвалится. Транспортных средств для доставки продовольствия и воды понадобится столько, что придется создавать автоконвейер между Управлением и Материком, машины будут идти со скоростью сорок километров в час и с интервалом в один метр, а разгружаться будут на ходу… Нет, я совершенно уверен, что дирекция уже сейчас думает о регулировании притока новых сотрудников. Ну посудите сами: комендант гостиницы – так же нельзя, семеро и вот-вот восьмой. И все здоровы. Домарощинер считает, что с этим надо что-то делать. Нет, не обязательно стерилизация, как он предлагает…
– Кто бы говорил, но не Домарощинер.
– Поэтому я и говорю, что не обязательно стерилизация…
– Говорят, что годовые отпуска будут увеличены до шести месяцев.
Они миновали парк, и Перец вдруг понял, что грузовик едет не в ту сторону. Сейчас они выедут за ворота и поедут по серпантину, вниз, под утес.
– Слушайте, куда мы едем? – спросил он встревоженно.
– Как – куда? Жалование получать.
– А разве не на Материк?
– Зачем же на Материк? Кассир приехал на биостанцию.
– Так вы едете на биостанцию? В лес?
– Ну да. Мы же Научная охрана и деньги получаем на биостанции.
– А как же я? – растерянно спросил Перец.
– И ты получишь. Тебе премия полагается… Кстати, все оформлены?
Сотрудники зашевелились, извлекая из карманов и внимательно осматривая разноформатные и разноцветные бумаги с печатями.
– Перец, а вы заполнили анкету?
– Какую анкету?
– То есть позвольте, что значит – какую? Форму номер восемьдесят четыре.
– Я ничего не заполнял, – сказал Перец.
– Милостивые государи! Да что же это? У Переца бумаг нет!
– Ну, это не важно. У него, вероятно, пропуск…
– Нет у меня пропуска, – сказал Перец. – Ничего нет. Только чемодан и вот плащ… Я ведь не в лес собирался, я уехать хотел…
– А медосмотр? А прививки?
Перец помотал головой. Грузовик уже катил по серпантину, и Перец отрешенно смотрел на лес, на плоские пористые пласты его у самого горизонта, на его застывшее грозовое кипение, на липкую паутину тумана в тени утеса.
– Такие вещи даром не проходят, – сказал кто-то.
– Ну, в конце концов, на дороге никаких объектов нет…
– А Домарощинер?
– Ну что ж Домарощинер, раз объектов нет?
– Этого, положим, ты не знаешь. И никто не знает. А вот в прошлом году Кандид вылетел без документов, отчаянный парень, и где теперь Кандид?
– Во-первых, не в прошлом году, а гораздо раньше. А во-вторых, он просто погиб. На своем посту.
– Да? А ты приказ видел?
– Это верно, не было приказа.
– То есть даже спорить не о чем. Как посадили его в бункер при пропускном пункте, так он там до сих пор и сидит. Анкеты заполняет…
– Как же ты это, Перчик, анкеты не заполнил? Может быть, у тебя не все чисто?
– Минуточку, господа! Это вопрос серьезный. Я предлагаю на всякий случай проверить сотрудника Переца, так сказать, в демократическом порядке. Кто у нас будет секретарем?
– Домарощинера секретарем!
– Очень хорошее предложение. Почетным секретарем мы избираем нашего многоуважаемого Домарощинера. По лицам вижу, что единогласно. А кто у нас будет товарищ секретаря?
– Вандербильда товарищем секретаря!
– Вандербильда?.. Ну что же… Есть предложение избрать товарищем секретаря Вандербильда. Еще предложения есть? Кто за? Против? Воздержался? Гм… Двое воздержались. Вы почему воздержались?
– Я?
– Да-да, именно вы.
– Смысла не вижу. Зачем из человека душу вынимать? Ему и так плохо.
– Понятно. А вы?
– Не твое собачье дело.
– Как угодно… Товарищ секретаря, запишите: двое воздержались. Начнем. Кто первый? Нет желающих? Тогда позвольте мне. Сотрудник Перец, ответьте на следующий вопрос. Какие расстояния вы преодолели в промежуток между двадцатью пятью и тридцатью годами: а – на ногах, бэ – наземным транспортом, це – воздушным транспортом? Не торопитесь, подумайте. Вот вам бумага и карандаш.
Перец послушно взял бумагу и карандаш и принялся вспоминать. Грузовик трясло. Сначала все смотрели на него, а потом смотреть надоело, и кто-то забубнил:
– Перенаселения я не боюсь. А вот видели вы, сколько техники стоит? На пустыре за мастерскими – видели? А что это за техника, знаете? Правильно, она в ящиках, заколочена. И времени нет ни у кого ее раскрыть и посмотреть. А знаете, что я там позапрошлым вечером видел? Остановился я закурить, и вдруг раздается какой-то треск. Оборачиваюсь и вижу: стенка одного ящика, огромного, с хороший дом, выдавливается и распахивается как ворота. И из ящика выползает механизм. Описывать я его вам не буду, сами понимаете почему. Но зрелище… Постоял он несколько секунд, выбросил из себя вверх длинную трубу с такой вертушкой на конце, как бы огляделся, и снова в ящик заполз и крышкой закрылся. Я себя плохо тогда чувствовал и просто не поверил своим глазам. А сегодня утром думаю: «Дай все-таки посмотрю». Пришел – и мороз у меня по коже. Ящик в полном порядке, ни одной щели, но стенка эта гвоздями ИЗНУТРИ приколочена! А наружу торчат острия блестящие, в палец длиной. И вот теперь я думаю: зачем она вылезала? И одна ли она такая? Может быть, они все каждую ночь вот этак… осматриваются. И пока там перенаселение, пока что, а они устроят нам когда-нибудь Варфоломеевскую ночь, и полетят наши косточки с обрыва. А может быть, и не косточки даже, а костяная крупа… Что? Нет уж, спасибо, дорогой, инженерникам сам сообщай, если хочешь. Ведь я эту машину ВИДЕЛ, а откуда мне теперь знать, можно ее было видеть или нельзя? На ящиках грифа нет…
37 
