35 
— Ты говоришь, как инструктор спецназа, — улыбнулся Фагот.
— Нет, — покачал головой Тихон, — тюрьма — это университет, а спецназ — в лучшем случае, училище. Человек в форме никогда не достигнет совершенства, он служит хозяину. Мы же — блатные — вольные люди.
Следующие три дня Фагот приезжал домой измотанный, уставший, уже ни на что не оставалось сил. Хотелось, не ужиная, упасть в постель и забыться сном.
К концу третьего дня, когда солнце клонилось к закату и длинные тени деревьев накрыли всю поляну, Тихон опустил руку с зеленым маркером.
— А теперь посмотри, — сказал он Фаготу. Оба они стояли в белых рубашках, сплошь исполосованных маркерами. — На твоей рубашке столько же полос, сколько на моей. Мне нечему тебя больше учить.
— И что теперь? — спросил Никита.
— Ничего, — развел руками Тихон, — теперь ты сам должен уметь распорядиться своим талантом. Совершенствовать его или зарыть в землю. Не знаю, когда это тебе пригодится — завтра, через месяц, через год, а может, вообще никогда, но знай, что ты можешь постоять за себя. Теперь ты и вести себя станешь по-другому. И Никите показалось, что Тихон Павлов потерял к нему всякий интерес. Карманник довез его до дома и даже не сказал, увидятся ли они завтра.
ГЛАВА 6
Николай Николаевич Князев просыпался всегда в одно и то же время, в половине шестого. Так случилось и сегодня. Тетушка никогда не выходила утром из своей комнаты. Николай лежал на узкой кровати, выполненной по его же чертежам. Ложе было не только узким и длинным, как постамент для гроба, но и жестким. Под тонким тюфяком лежала деревянная плита, изготовленная из дубовых клееных досок специально по заказу Князева. Он был накрыт тонким суконным одеялом, глаза были закрыты, дыхание ровное. Руки скрещены на груди. Если бы в тонкие пальцы с ухоженными ногтями вложить и зажечь свечу, а на лоб положить бумажную ленточку, Николай Николаевич Князев выглядел бы как покойник. Бледное лицо, почти незаметное дыхание, восковой точеный профиль, царские усы и бородка, высокие залысины.
Он досчитал до ста — так Николай Князев делал всегда — затем, не открывая глаз, прочел молитву. Лишь когда прозвучало «аминь», веки дрогнули, глаза открылись. На балконе ходили голуби, уже ожидая хозяина квартиры. Князев слышал, как они ворковали, постукивали твердыми клювами о жесть карниза, слышал мягкий, приятный звук, ласкающий душу и сердце, звук трепетания птичьих крыльев.
— Ангелы мои, — произнес Князев, резко вставая. Он подошел к окну, взглянул на небо — голубое осеннее небо с островками легких облаков. Небо отразилось в глазах Князева, они были такими же ясными, с легкой дымчатой поволокой.
Зарядка, холодный душ, причесывание, чай, портфель с двумя медными замками. В портфель ставится банка с водой. Башмаки еще вечером начищены до блеска. Роговая ложечка, шнурки — и он готов к выходу на работу. Все просто, все как всегда. Но, может быть, сегодня Николай Николаевич чуть дольше смотрел на полутораметровый портрет Николая II, висевший на стене у окна, рядом с флагом и золоченым двуглавым орлом, затем произнес вслух:
— Мы, Николай Третий, помазанник Божий, приступаем к миссии, предначертанной нам отцом небесным.
Он бесшумно закрыл дверь, повернул ключ, спрятал его в карман френча и, спокойно глядя перед собой, пошел по ступенькам. Во дворе он оглянулся на окна тетушкиной квартиры, на подоконнике увидел фарфоровую точеную фигурку белой голубки. Ему показалось, что птица смотрит прямо на него оранжевыми точками глаз.
— Все, пора. До встречи, птица. Мы обязательно с тобой встретимся. Все в мире повторяется, и ничего не делается просто так. Без воли Божией даже песчинка не упадет на землю, даже листок не слетит с дерева, даже голубь не обронит легкое перышко. И не случайно много лет назад я встретил грязного монгола, и он открыл мне мою тайну. Он сказал тогда, на берегу реки, глядя в огонь костра, от которого исходил запах более сладкий, более терпкий, чем запах ладана в праздничное богослужение:
— Ты, начальник, есть русский царь. Ты должен найти, камень, сверкающий, как луна. Взяв его, ты станешь самим собой. Ищи камень. Ты, начальник, с ним должен встретиться, и ты с ним встретишься. Только ищи его и не забывай о нем. Князев помнил все, что сказал монгол, до единого слова. «А как он выглядит?» — заглядывая в глаза монголу, спросил тогда подполковник. «Ты его узнаешь. А он узнает тебя». «Но какой он, ответь?».
35 
