ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  76  

— Нина, принеси коньяк!

— Ни в коем случае! — запротестовал Федор Филиппович. — На улице жара несусветная, а ты — коньяк… Да и некогда нам с тобой коньяки распивать, у обоих дел по горло. Середина рабочего дня, а ему коньяк подавай! Андропова на тебя нет…

— Да, при Юрии Владимировиче с этим делом было круто, — согласился Корнеев. — Нина, отставить коньяк! Кофе? — обернулся он к Федору Филипповичу.

— Уволь, — развел руками генерал. — Сердчишко пошаливаете. Даже курить пришлось бросить, какой уж тут кофе.

— Не узнаю тебя, Федор. Что с нами делает время! А помнишь, как бывало?.. Эх, молодо-зелено! Где мои семнадцать лет? Нина, сообрази-ка ты нам, пожалуйста, чайку… Надеюсь, против чая ты возражать не станешь? — осведомился он, снова повернувшись к генералу.

— Против хорошего — нет, не стану. В Фергане мы только чаем от жары и спасались, и на Кубе тоже. Ну, и в некоторых других местах…

— Да-а, — возвращаясь в кресло, задумчиво протянул Корнеев, — помотало тебя по свету, братец… Зато есть что вспомнить. Завидую!

— Напрасно завидуешь, — успокоил его Потапчук. — Есть что вспомнить, да внукам рассказать нечего. Таким, как я, перед уходом на пенсию на лоб ставят гриф «Совершенно секретно», чтобы, как глянешь в зеркало, язык сам собой отнимался.

— Да уж, — сказал Корнеев, озадаченно вертя головой, — действительно не позавидуешь! Ну, и какие же совершенно секретные дела привели тебя в мое скромное пристанище? Федор Филиппович смущенно крякнул и развел руками.

— Видишь ли, это не столько мои, сколько твои секретные дела…

— Так я и знал! — не дав ему договорить, зловещим голосом провинциального трагика воскликнул Корнеев. — Так я и знал, что зря с тобой связался! А теперь меня, невинного, закуют в кандалы и по этапу отправят в Сибирь за преступленья, коих я не совершал! А тебе, вероломному сатрапу, повесят на грудь медаль «За заслуги перед Отечеством»… Слушай, — сказал он вдруг нормальным, очень заинтересованным тоном, — а почему у нас нет медали «За ОСОБЫЕ заслуги перед Отечеством»? «Однако и здесь не без клоунов», — подумал Федор Филиппович.

— Потому что у нас отечество особое, — сказал он вслух. — И народ в нем живет особый, не такой, как все остальные. Поэтому словосочетание «особые заслуги» наш народ тоже воспринимает по-особому. Кто же при таких особых условиях рискнет нацепить медаль «За особые заслуги»? Могут ведь и лицо побить — очень обыкновенно, по-нашему.

Корнеев рассмеялся. Дверь кабинета приоткрылась, и в нее проскользнула давешняя блондинка с заставленным подносом. Федор Филиппович откинулся в кресле, с удовольствием ее разглядывая. Второе впечатление не испортило первого — девица и впрямь была хороша, хотя генерал все-таки предпочел бы, чтобы она была одета в юбку, а не в эти модные нынче широкие прямые брюки, под которыми могло скрываться все что угодно. Опуская поднос на стол, блондинка повернула голову, встретилась взглядом с Федором Филипповичем и улыбнулась. От нее веяло свежестью и запахом дорогой парфюмерии. Будучи пойманным на месте преступления, генерал немного смутился, хотя и понимал, что такое вот разглядыванье наверняка входит в перечень служебных обязанностей белокурой красавицы. Так уж повелось, что секретарша, или, как теперь принято выражаться, офис-менеджер, — это не только и не столько сотрудник, сколько украшение приемной. А украшение для того и существует, чтобы его разглядывали…

Чай у Корнеева оказался на диво хорош, Федор Филиппович давно, такого не пробовал. Однако чай этот не шел ему в горло, стоило лишь вспомнить, по какому делу Федор Филиппович сюда явился. Дело это явно интересовало и Корнеева; выслушав комплимент насчет чая и еще немного позубоскалив по поводу того, как Федор Филиппович пялился на секретаршу, Николай Степанович вежливо, но решительно взял быка за рога.

— Ну, Фёдор, поведай, чем же я ухитрился прогневать твой могущественный департамент? — спросил он, маскируя улыбкой свою настороженность.

— Ну, во-первых, не прогневать, а озадачить, — аккуратно возвращая чашку на блюдце, а блюдце на стол, ответил генерал. — И не департамент, а меня лично. В противном случае сейчас не я бы у тебя в кабинете сидел, чаи распивая, а ты у меня. С повесткой в кармане и вертухаем за дверью…

— Ты меня успокоил, — сказал Корнеев, но было заметно, что он врет — спокойнее ему не стало.

Федор Филиппович с грустью подумал, как плохо иногда быть государевым человеком. Все тебя опасаются, даже лучшие друзья, и сам ты с течением времени перестаешь верить кому бы то ни было, потому что опыт — страшная штука, особенно опыт многолетней службы в госбезопасности. Начинаешь видеть людей насквозь, и то, что ты там видишь, обычно не доставляет тебе никакого удовольствия…

  76