Впрочем, при этом присутствовал еще один человек. Можно даже сказать, человечек. Невеликий такой — метр с кепкой, да и то в прыжке — человечек с ничем не примечательной внешностью, одетый в помятый серый костюм. Он в основном молчал, слушая комбата, и время от времени кивал с рассеянным видом. Но Панкрат сразу понял — то, что предлагает ему комбат, целиком и полностью исходит от этого на вид невзрачного человечка. Он — тот, кто решает.
Суть предложения, которое сделал Суворину комбат, заключалась в переходе на службу России в совершенно новом качестве — “охотника за головами”, бойца элитного спецподразделения, задачей которого было выполнение превентивных операций в тылу противника.
Зарплата полагалась довольно-таки солидная, почти адекватная риску, на который шли “охотники”. Существование этого подразделения с кодовым названием “Велес” было строго засекречено, и, само собой, с Панкрата взяли подписку о неразглашении.
Да, на войне не было честнее. Но там было проще. Противник был ясно виден и не прятался под тысячей личин. Он был за условной линией фронта, которая постоянно изменялась, текла, словно ртуть, но не исчезала.
Здесь же все, будто в насмешку, могло в один далеко не прекрасный момент обернуться своей противоположностью — как это сегодня испытал на собственной шкуре Панкрат.
Он вытряхнул из полупустой пачки очередную сигарету, прикурил, затянулся и двинулся вверх по улице, совсем не ощущая ветра, швырявшего ему в лицо облака мельчайшей водяной взвеси. Ноги несли его сами: куда, он понял, только выйдя на проспект и оказавшись рядом с небольшой, знававшей и лучшие времена, гостиницей.
Да, это идея. Он остановится в гостинице. Кому придет в голову искать его здесь, в этом квартале, да еще и в гостинице? Все документы с собой, зеленая бумажка с портретом американского президента всегда поможет отыскать свободный номер. Так тому и быть. Отлежаться, отдышаться, а там… Там все решится. Но только на спокойную, проветренную голову.
Панкрат взбежал по ступенькам, подергал массивные железные двери — заперто. Подергал еще, но уже значительно резче, намеренно стараясь произвести как можно больше шума.
Через минуты две из глубины неосвещенного холла показался ночной дежурный, который, неторопливо подойдя к двери с обратной стороны, смерил его незаинтересованным взглядом и повесил на ней табличку с надписью “Мест нет”.
Видимо, Панкрат совсем не произвел на него должного впечатления.
Когда парень повернулся к нему спиной, чтобы отправиться обратно на свое место, Суворин достал из кармана заранее заготовленную купюру, двадцатку, и негромко постучал по стеклу костяшками пальцев.
Дежурный обернулся, и Панкрат показал ему развернутую банкноту.
Колебания его были недолгими: кивнув, парень исчез в тени, скрывавшей большую часть холла, и тут же появился снова, чтобы отворить дверь.
— Добрый вечер, — с этими словами он сунул дежурному двадцатку. — Номера свободные есть?
Тот молча ухмыльнулся, и Панкрат, верно истолковав эту ухмылку, добавил еще двадцатку, подумав при этом про себя, что сегодняшний вечер обходится ему слишком дорого. Тут же вспомнил о Маше и от всколыхнувшейся внутри ярости закусил губу; парень, случайно подняв глаза на лицо Панкрата, невольно отшатнулся назад, испуганный его выражением. Почти забежав за стойку, он торопливо снял с дубовой панели ключи от номера и подал их Суворину, не заикнувшись даже о том, чтобы вписать его в регистрационную книгу.
Номер оказался одноместным и паршивым. Побелка на потолке облупилась, обои выцвели, а постельное белье было уже явно не первой свежести. Зато был телевизор (черно-белый) и радиоточка, а на скособочившемся столике, что стоял у изголовья кровати, имелся ночник.
Первым делом Панкрат разделся и направился в душ. Чередуя холодную и горячую воду, он через некоторое время добился просветления в мозгу, перегруженном не слишком приятными впечатлениями. С некоторой опаской растеревшись хлопковым полотенцем, висевшим на крючке в ванной, он снова облачился в свое и повалился на кровать, изнемогая от усталости.
Уже засыпая, он вспомнил, что так и оставил дверь номера не запертой. Заставил себя подняться с постели и дойти до двери, повернул ключ в замке и, вернувшись назад, распластался поверх серого пододеяльника, забывшись тревожным сном.
Утро застало его врасплох — солнечные лучи хлынули в лицо ярким потоком, прервав самый лучший из снов — сон без сновидений. Он сел на кровати, непроизвольно сжав кулаки, и завертел головой, пытаясь понять, где находится и почему.