54 
— А что тебя смущает?
— Автор сего шедевра. Это ж Моцарт!
— Ну перестань. Ты честно отработал все версии.
— Да. Совесть моя чиста.
— Ну и успокойся. Что у тебя, работы мало?
— Работы много, — сердито сказал Собакин. -Видишь ли, в чем дело, Вася. Когда тебя, опытнейшего следователя, разводят, как мальчишку… У меня тоже есть самолюбие.
— Но нет доказательств, что тебя развели. Начальству доложил?
— Нет еще. Наверху, конечно, обрадуются. Все закончилось к взаимному удовлетворению сторон, я же сказал. Ох, кто-то здорово на этом сыграл! На том, что высокое начальство волнуют показатели. Но… Против фактов, как говорится, не попрешь. У меня нет ни малейшей зацепки. Все чисто. Пасьянс, как говорится, сошелся.
Об увлечении Собакина пасьянсами знали все. Он мог часами терпеливо перекладывать карты, собирая по мастям, и в это время раздумывать над очередным уголовным делом. Раз уж такой въедливый человек, как Собакин, говорит, что пасьянс сошелся, значит…
— Вот и отлично! Радуйся, Владимир Иосифович! Надо бы это дело обмыть, — решительно сказал Семенов. — И… забыть.
— Согласен. В пивную пойдем? — Собакин тоже знал о пристрастии Василия к пиву.
— Можно. Я тут новое местечко открыл. Где разливное пиво просто душу греет. Вобла, раки. Давай после работы, а?
— Хорошо. — Собакин поднялся. — Пойду с докладом к прокурору. Главное, чтобы в моем голосе был оптимизм.
— И не вздумай говорить о своих сомнениях.
— Не учи меня жить, Василий. Все-таки я тебя старше. У меня опыта больше, — грустно пошутил следователь по особо важным делам и вышел из кабинета…
…Семенов вновь видел перед собой Пенкина и чувствовал невольное напряжение. Хотя тот сидел, расслабившись, вальяжно закинув ногу на ногу, в серых глазах — пустота. Замечания ему Семенов не делал. Возможно, это провокация. У Пенкина своя игра, не надо идти у него на поводу.
— Курить не начали, Пенкин? — вскользь поинтересовался Семенов.
— Начальник, я ж только бросил. Извиняюсь, Василий Иванович.
— Я слышал, ты и находясь в карцере, делаешь гимнастику. Усиленно тренируешься. Зачем?
— Чтоб боялись, — охотно пояснил Пенкин. -Слухи-то идут. Стены, они только для людей глухие. А слову не преграда.
— Да ты философ, Пенкин. Что можешь сказать по поводу инцидента?
— Какого инцидента? — вытаращил глаза тот.
— Один из твоих сокамерников на днях повесился.
— Ах, это! — протянул Пенкин. — Я бы на его месте тоже это… того.
— Почему?
— Ну ты даешь, Василий Иванович! А то законов не знаешь! Кому ж в опущенных охота ходить! Раз уж случилось — не отмоешься.
— Странно все это. Законы я знаю. К убийцам сокамерники относятся с уважением. Статья-то серьезная, Пенкин. Не то что у тебя.
— Вел он себя неправильно.
— Как именно?
— Не мне вам объяснять. Раз законы знаете. -Пенкин прищурился.
— Ты в этом участвовал?
— Да ты что, начальник?! — Глаза у Анатолия невинные, как у младенца. Семенов знал, что ни один из сидевших в одной камере с повесившимся Кошкиным не признался в том, что участвовал в изнасиловании. Круговая порука.
— Ладно. Будем считать, что я тебе поверил. Пойдем дальше. Я вот подумываю устроить тебе очную ставку, Анатолий.
— С кем?
— С одним из твоих подельников.
— Э, Василий Иванович! Шалишь! — погрозил пальцем Пенкин. — Мобилы я один воровал. Ты мне групповуху не шей, не выйдет. Не подпишусь я под этим, и не проси.
— А я не это имею в виду. Твою первую ходку. Ты ж не один тогда под суд пошел.
Семенов внимательно следил за лицом Пенкина. Ни один мускул не дрогнул. Тренинг? Ох и парень! Вдруг губы Анатолия Пенкина растянулись в улыбке. Семенов невольно вздрогнул. Мысли, что ли, читает?
— Коли деньги у государства есть, проверяй, -улыбаясь, сказал Пенкин.
— А при чем здесь деньги?
— Так эта… того… не близко они. Кореша-то мои.
— Ну, билет до Сосенок не так дорог.
— Может, ты и в Европу слетаешь? — усмехнулся Пенкин. — Повод есть. На солнышке погреешься, ножки в море помочишь.
— Так ты знаешь, что один из твоих друзей нынче в большом авторитете и вдали от родины! Где именно?
— Я не понял: ты за дурака меня держишь, Василий Иванович? — обиделся Пенкин. — Ты соображаешь, кого предлагаешь сдать? Да я и не знаю ничего.
— Отношения не поддерживаете?
— Да ты что?! Кто он и кто я! Мне ж когда судимость-то сняли!
54 
