Особенно,... 
68 
– Да, – покорным эхом отозвалась Мария.
– Теперь так, – продолжал мужчина. – Колышева убрали – это вы молодцы, слов нет. Но теперь нам придется поработать на Лесных, чтобы глаза ему до поры замазать. Начнем с этого.., с эколога.
Пойдешь ты.
– Снова взрывчатка? – спросила Мария.
– Да нет, не стоит повторяться, – задумчиво протянул мужчина. – Не знаю, что-нибудь придумаем. – Он помолчал. В тишине щелкнула зажигалка, и через некоторое время ноздрей Глеба коснулся запах марихуаны. – Разоспался твой крестничек, – заметил собеседник Андреевны. – Как он хоть в постели-то? Не опозорился?
– Не опозорился, – спокойно, как о чем-то привычном, ответила она. – Хотя до тебя ему, конечно, далеко.
«Подумаешь, – хотел сказать Глеб, но промолчал. – Повалялся бы он с мое без памяти. И потом, столько времени без женщины…»
– А ты и рада, – проворчал мужчина.
– Ты сам меня послал, – спокойно ответила медсестра, и впервые за весь разговор Глеб услышал в ее голосе что-то похожее на слабый протест. – Неужели тебе было бы приятнее, если бы мне пришлось возиться с импотентом?
– Хочешь честно? – спросил мужчина и, не дожидаясь ответа, сказал:
– Хрен его знает, что мне приятнее. Приятнее всего мне было бы сейчас сидеть с тобой на бортике бассейна где-нибудь в Беверли Хиллз…
«Ишь ты, – подумал Глеб, – крапивинский мечтатель.» Он уже понял, с кем имеет дело.., с кем ему придется иметь дело, если его попросту не прирежут, как свинью, прямо на этом ковре.
Лежать на полу в неудобной позе стало просто невыносимо, тем более что Глеб давно ощущал настоятельную потребность посетить местечко, в которое даже король ходит пешком. Он открыл глаза и пошевелился, пытаясь сесть. Это получилось у него не сразу: все тело затекло, и очень мешали связанные за спиной руки.
– Очухался? – спросил мужчина.
Слепой огляделся. Он сидел на ковре, устилавшем почти весь пол просторной комнаты с высоким потолком и огромным, едва ли не во всю стену, окном.
Справа от него располагался большой, безвкусно декорированный камин, из которого остро несло гарью.
Над камином висела траченная молью оленья голова с огромными ветвистыми рогами, а чуть ниже был укреплен на крюках винчестер, в котором только простак не признал бы довольно халтурно выполненный муляж. Напротив камина стоял низкий стеклянный столик, к которому были придвинуты два глубоких кожаных кресла. Больше никакой мебели в комнате не было, если не считать большой, в полстены, картины, висевшей над столиком и отражавшей космогонические представления художника, основой которых была застарелая шизофрения. Такое, во всяком случае, сложилось у Глеба впечатление.
В одном из кресел, том, что слева от стола, сидела Мария, знакомо забросив ногу на ногу. Вместо белого халата не ней теперь было строгое темно-серое платье с глухим воротом, на фоне которого колени медсестры показались Глебу волнующими даже в его нынешнем бедственном положении. Она сидела откинувшись на спинку кресла, запрокинув к потолку усталое лошадиное лицо, и медленно, с наслаждением, курила длинную зеленоватую сигарету, делая глубокие неторопливые затяжки и подолгу задерживая дым в легких.
Напротив нее, по-хозяйски раскинувшись в мягких глубинах кресла, расположился крупный мужчина в дорогом купальном халате на голое тело. Все части его тела, не скрытые халатом, были покрыты густым спутанным волосом, напоминавшим шерсть гориллы. Нечесаная грива прямых, как у индейца, смоляных волос спускалась до самых плеч и частично занавешивала глубоко запавшие недобрые глаза, казавшиеся непропорционально маленькими на широком скуластом лице с крючковатым, как у француза, носом, большим твердым ртом и крупным, округлым, сильно выдающимся вперед подбородком с ярко выраженной ямочкой посередке, свидетельствовавшей, по слухам, чуть ли не о гениальности. Глеб подумал, что в гениальность этого человека было гораздо легче поверить, если бы он хотя бы на время перестал ковыряться в носу согнутым мизинцем. По всей видимости, это и был загадочный Волков, о котором Аркадий в свое время прожужжал ему все уши…
«Черт возьми, – подумал Глеб, – если бы у меня до сих пор были какие-то сомнения по поводу этого гуру-целителя, то сейчас они развеялись бы в пыль… даже если бы я не знал об оружии и не слышал предыдущего разговора. Но при чем здесь какой-то эколог? Ладно, – подумал он, кое-как усаживаясь посреди ковра. – Не до экологов мне сейчас, граждане. Самому бы уцелеть… Интересно, зачем я ему понадобился? Марихуанку покуривают.., релаксация у них. Сделал дело – гуляй смело… Кого-то они только что кинули, какого-то Лесных, и, судя по талантам новопреставленного Колышева, Лесных этот – мужчина очень серьезный. Ох, опасно играет господин Волков, ох, опасно!»
68 
