Банда вошел в самолет.
Укрываясь за креслами переднего ряда, его ребята вели шквальный непрерывный огонь по кабине пилотов, прижимая террористов к полу.
В эти же секунды Банда услышал в шлемофоне доклад от Рудницкого — его группа была уже в салоне, проникнув в самолет с хвоста.
Его ребята проверяли теперь туалеты и багажное отделение, убеждаясь, что террористов там нет, и приближались по салону к кабине пилотов, на ходу советуя пассажирам оттягиваться к хвостовому трапу.
Группа Толочко тем временем окружила самолет, сосредоточившись у кабины пилотов.
Слава Богу, слаженно сработали и поддерживающие группы, составленные из охранников аэропорта и спецов местного управления ФСБ — эти группы уже были возле самолета, а несколько человек и в самом салоне, быстро разворачивая аварийные спасательные рукава для экстренной эвакуации пассажиров.
Их работу очень осложняла беспорядочная, но очень плотная стрельба, которую вели бандиты.
Пробивая обшивку фюзеляжа, автоматные очереди возникали в самых неожиданных местах, и вот уже безжизненно повис один из рукавов, перебитый вонзившимися в него пулями.
Судя по всему, проблем с боеприпасами к автоматам у бандитов не было.
Банда прикинул, сколько времени прошло с момента штурма, и занервничал. Несмотря на определенный успех, время уходило, а значит, неумолимо снижался эффект ошеломления от атаки, у террористов появлялась возможность продумать свои действия, попытаться изменить ситуацию.
Хуже всего было то, что в кабине с бандитами оставались, как доложили перепуганные стюардессы, два члена экипажа — командир корабля и штурман-радист. Невольно они становились прикрытием для террористов, затрудняя активные действия спецподразделения Бондаровича.
В эту секунду полковник Котляров сообщил Банде с вышки, что уже началась эвакуация пассажиров через хвостовой выход по трапу и посредством двух аварийных рукавов. Перепуганных людей встречали ребята из ФСБ, тут же приказывая всем ложиться на бетонку лицом вниз, сцепив руки над головой — для их же собственной безопасности.
Автоматически Сашка посмотрел на Часы, работавшие с момента начала штурма в режиме секундомера — минута и семь секунд прошли до начала эвакуации. В принципе этот показатель был бы совсем неплохим. Если бы не одно «но»…
Это «но» было в том, что обстановка в районе кабины пилотов, судя по всему, зашла в тупик.
Сорванные, вынесенные, что называется, с мясом, градом пуль двери в кабину валялись на полу, и уже несколько секунд группа Банды не могла продвинуться ни на шаг, скованная узким пространством салона и плотной стеной огня.
Спецназовцы тоже «косили» без передыху, но, видимо, без толку, так как огонь террористов ни на одно мгновение не ослабевал.
И вдруг из кабины вылетела граната, и тут же посреди первого салона раздался взрыв, не зацепив Банду, но отбросив его на кресла.
Бойца из его команды, расположившегося рядом, здорово посекло осколками.
«Третий? Четвертый?» — подумал Банда, взглянув на раненого бойца и пытаясь сосчитать, сколько же человек из его группы уже «выбито». Но тут же бросил это занятие — под градом пуль к ним подтянулось наконец звено под командованием Рудницкого.
Двое ребят из вновь прибывших тут же потащили к аварийным трапам-рукавам раненых товарищей, а остальные, прячась за рядами кресел, заняли стратегически важные точки салона, взяв под перекрестный огонь кабину пилотов.
Банда снова посмотрел на часы — прошло две минуты, а они так и не продвинулись ни на шаг.
Надо было срочно что-то предпринимать.
— Толочко, применить спецгранаты, — отдал Банда приказ группе, притаившейся под носом самолета.
Первая светозвуковая шоковая граната не долетела до выбитого окна кабины. Ударившись о борт и взорвавшись под фюзеляжем, она здорово оглушила самих спецназовцев.
Вторая граната попала точно, на мгновение превратив кабину пилотов в сущий ад.
Но, к удивлению Банды, ни ярчайшая вспышка, ни мощный взрыв не произвели на террористов сколько-нибудь серьезного впечатления — уже через секунду их огонь возобновился с новой силой.
— Вышка, огонь по кабине пилотов, — отдал Банда приказ снайперам, которые отлично просматривали с крыши башни самолет и молчали до сих пор только из боязни зацепить кого-то из членов экипажа.
До сих пор он не хотел этого приказывать, опасаясь, что кто-то из пилотов мог быть еще жив. Теперь же на это оставалось слишком мало надежд.