102 
Но она потеряла голову, когда прочитала письмо Крам. Бактериологическое оружие было реальностью.
Еще девочкой Юлсу знала об этом из разговоров в отцовском кабинете. Под дверью этого кабинета она простаивала когда-то, в детстве, тайком, столько часов.
* * *
Это были главные впечатления ее детства. Освещенный кабинет, запах табака, коньяка, нарезанного лимона.
Отец и его гости, их разговоры.
И ее заледеневшие босые ноги, когда она маленьким привидением, в длинной ночной рубашке, стояла под дверью отцовского кабинета.
Она обожала эти подслушивания!
Отцовская жизнь, подробностями которой он, конечно же, не собирался делиться с маленькой девочкой, казалась Юлсу маняще таинственной, значительной и удивительной, как кино.
И она покорно укладывалась в девять часов вечера в свою постель с расчесанными, расплетенными на ночь длинными волосами, выпивала молоко, обнимала плюшевого мишку, закрывала — искусно! — глаза…
И даже дышала, как и полагается по-настоящему спящему человеку, когда отец приоткрывал дверь детской, чтобы проверить, заснула ли она.
А потом, когда приходили гости, выскальзывала из постели, темным коридором пробиралась к отцовскому кабинету и замирала маленьким привидением под дверью.
Один из таких подслушанных под дверью отцовского кабинета разговоров Юлсу и вспомнила теперь, прочитав письмо этой шантажистки Марион Крам.
Вспомнила так ясно, будто слышала его вчера. Когда что-то позарез нужно, наша память способна извлечь из своих глубин на поверхность такие удивительные, казалось бы, напрочь забытые сведения!..
" — Ты знаешь, бесшумного оружия не бывает… Ну, раньше, во всяком случае, не было… Звук можно было приглушить.., но профессионал этот звук все равно ни с чем не спутает.
— А как же тогда ?
— Да все-таки находили выход. Вот, полюбуйся!"
Она видела в щелку, как отец подошел к застекленному шкафу, открыл его ключом и достал пистолет.
" — На первый взгляд, кажется, ничего особенного, верно?
— В общем, да…
— Но это, знаешь ли, знаменитое оружие. Легендарное в какой-то степени! Самая громкая ликвидация в тридцатые годы произошла с помощью именно этого оружия. К нему нет пуль.
— Тогда что, газ?
— Хм.., не смеши! Стал бы я хвалиться каким-то банальным газовым пистолетом!
— Пожалуй, не стал бы. Тогда в чем подвох?
— Циан!
— Ого! Так, значит, то знаменитое устранение резидента ? Но это же.., классика!
— Именно! Такие штуки изобретали в тридцатые годы — спецслужбы тогда славно поработали! Чего только не наизобретали. Устранять «объекты» приходилось от Мексики до Берлина. И нужно было оружие. Особое! Которое неслышно и эффективно… Устраняет… Убивает точно, без промаха.
Мне подарил один человек… Кто — не скажу".
У Юлсу тогда закоченели ноги, но она все еще стояла под дверью и слушала, почти не дыша.
Как оказалось теперь, спустя много лет, не зря, не впустую.
Детей в соответствии с укоренившимися предрассудками принято считать несмышленышами. То есть глупыми. Но ведь ум — врожденное свойство: или он есть, или его нет. Отсутствовать или приобретаться может только опыт. А дети все разные: попадаются, действительно, глупые, но ведь есть и очень даже умные.
Поэтому постоянная ошибка взрослых заключается в том, что они самонадеянно это не учитывают.
Ум — это то, с чем рождаются.
Дурак может приобрести опыт, но не ум. А умный ребенок может многое.
Кроме того, дети много времени проводят в одиночестве. Они исследуют свою квартиру пытливо и последовательно. Они изобретательны — и для них не существует преград.
«Классические» банки с вареньем, которыми лакомились шалуны из прошлого и которые пустели несмотря на то, что бабушка закрывала буфет на замок, — это пустяки по сравнению с тем, на что способны нынешние отпрыски.
Для детей, как и для мошенников высшего класса, не существует закрытых дверей.
Стоит ли говорить, что Юлсу давным-давно, с той поры, когда еще играла в куклы, научилась открывать тот шкаф, в котором генерал хранил свой знаменитый пистолет.
И позже, когда опасное оружие перекочевало в генеральский сейф с секретным кодом, она тоже отлично умела до него добираться.
102 
