Аркан представил себе, как он будет со своего места наблюдать за всеми этими мерзостями, и больше уже не колебался: снова рассовав гранаты по карманам, он подхватил автомат и, оставив за камнем рюкзак с наркотиками, осторожно, как тень, выскользнул из своего укрытия.
Он полз по горе, пытаясь спуститься пониже, и старался вжаться в эти камни, раствориться в них, стать с горами единым целым, ни малейшей неточностью движений не привлечь внимания веселившихся внизу, в долине, "духов".
Он не спускал с них глаз и видел, что те уже начали свою страшную игру: гогоча и что-то гортанно выкрикивая, они вяло, как будто разминаясь и не спеша торопить события, по очереди наносили удары по привязанному к дереву офицеру.
Ногой в пах, кулаком в солнечное сплетение, прикладом по лицу…
Пограничник, вскрикивая после каждого удара, непрерывно просил переводчика:
– Слышь, скажи ему, что я ничего не знаю!.. Я сказал все!.. Скажи ему, что я не вру!.. Скажи, я прошу тебя!..
Аркан подполз к ним уже метров на пятьдесят и теперь хорошо слышал, что кричал, оправдываясь и прося пощады, привязанный к дереву офицер.
Его никто не слушал. Переводчик лишь однажды попробовал обратиться к своему командиру, но был тут же остановлен одним властным жестом "черного" и замолчал. Наверное, объяснения шурави теперь не интересовали главаря банды: он чувствовал, что ничего нового русский офицер пока не скажет – слишком мало и несерьезно пока что было оказанное на него воздействие.
"Черный" сидел все там же, не меняя позы, все с тем же безразличным видом.
Аркан попытался оценить ситуацию.
Бросаться в омут вниз головой…
Конечно, он знал, что бой ему придется принять, и знал, что шансов у него не слишком много.
Он, безусловно, боялся. Боялся, что этот день станет для него последним. Боялся боли от пули, входящей в тело. Боялся, что никогда не вернется в Москву, к родителям, к нормальной жизни.
А как же без этого! Никогда не верьте тем, кто утверждает, будто не боится в последнюю минуту перед боем!
Но усталость, навалившаяся после изнуряющего горного перехода с полной выкладкой, боль от потери друзей – совсем молодых еще ребят, непреодолимые голод и жажда – все это погружало Аркана в какое-то странное оцепенение. Не физическое, нет, – сил у него хватило бы еще надолго.
Но вот психологически он словно омертвел. Сейчас ему было по большому счету все равно, погибнет он или останется жить, будет распят на дереве рядом с этим офицером или освободит его.
Мозг Аркана работал теперь так, словно принадлежал не его телу. У тела остались эмоции и чувства. У мозга же появилась цель – уничтожить врага, спасти своего. Для выполнения этой задачи нужно было рассчитать все так, чтобы на протяжении пяти секунд после первого выстрела, пока "духи" будут приходить в себя, успеть сделать как можно больше и не просчитывать уже в бою возможные варианты действий.
Аркан еще раз пересчитал "духов".
"Черный" чуть поодаль – раз, переводчик рядом с ним – два. Эти двое были спокойны и не возбуждены. Их автоматы висели за спиной, и по крайней мере несколько секунд им понадобится для того, чтобы привести оружие к бою.
Семеро "духов" сейчас веселились возле офицера. Многие из них держали в руках автоматы, тыкая время от времени пограничника стволами и прикладами.
Это не понравилось Аркану. Не понравилось ему и то, что эти семеро находились слишком близко от погранца – нельзя было кинуть в эту группу гранату, а в перестрелке шальная пуля запросто могла попасть в пленника: веревки, крепко прикрутившие его к дереву, не позволяли укрыться от пуль, залечь.
"Девять против меня одного – расклад просто забойный! – невесело усмехнулся Аркан. – Шансы мои в самом лучшем случае равны лишь двенадцати процентам из ста".
Он удивился тому, насколько быстро сумел подсчитать этот процент, – наверное, его мозг работал с удвоенной быстротой и энергией. А в следующее мгновение Аркан уже знал, как будет действовать.
Смущало его только одно – "черный" с переводчиком сидели тоже слишком близко к офицеру. Осколками разорвавшейся возле них гранаты могло задеть и пограничника.
Впрочем, иных вариантов у Аркана не было.
Оставалось надеяться только на то, что в конце радиуса разлета осколки не смогут причинить пленнику "духов" сколько-нибудь серьезного вреда.