Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
89 
– Сколько ты пообещал?
– Ну, не знаю…
– И все же? Чтобы я не обидел человека.
– Пятьдесят.
Это, конечно, было многовато за транспортировку, но ведь они могли остаться вообще без товара… Получалось, что пятьдесят – совсем Не так уж много.
– А сколько в посылке?
– Пятнадцать. Как положено. Ничего не пропало, все на месте, – радостно сообщил Игнатенко, и Тихонравову показалось, будто он услышал эту радость полковника даже в металлическом голосе "секретки"…
– Хорошо. Скажи своему парню, что никаких проблем не будет. Пусть прилетает.
– Конечно.
– Ну все. Завтра в одиннадцать встречаю. И чтоб вам повезло с погодой.
– До свидания, Борис Степанович. Буду ждать от вас привета.
– Пока.
Тихонравов недовольно поморщился – ишь ты, не успел еще передать груз, а уже намекает на оплату. Скорые все такие стали, деловые – сил нет.
А сам небось еще и долю Терентьева хапнуть собрался. И все ждут, что Тихонравов всем заплатит, все уладит, со всеми будет хорошим.
Теперь, когда главная проблема была вроде бы решена, Борис Степанович мог позволить себе поворчать, посетовать на судьбу.
А как же – он такой удачливый, такой ловкий в бизнесе, а оценить это никто почему-то не хочет.
– Мать! – с порога крикнул Борис Степанович, входя в квартиру. – Ужин на стол, и живо!
– Чего ты кричишь? – набросилась на мужа Галина Игнатьевна. – Иришка только-только спать легла. Бедняжка! Как ей досталось сегодня!
– Что, рассказала тебе уже?
– А ты думал, что дочь матери не скажет? Я вообще удивляюсь, почему это она с тобой в первую очередь поделилась, – жена ревниво посмотрела на Бориса Степановича – теперь они все чаще ревновали друг друга к Иринке, а особенно к внукам. Каждому из них хотелось быть самым любимым.
– Почему-почему… Потому что. Ты, мать, сама подумай – чем бы ты ей помогла?
– А ты?
– А у меня связи. Я этих козлов из-под земли достану и руки-ноги им переломаю.
– Каких козлов? – подозрительно посмотрела на генерала жена, и Борис Степанович поспешил прикусить язык – он совсем забыл, что по их уговору с дочерью изнасиловать Ирину пытался только один подонок.
– Ну, я имею в виду этого урода… А ты, Галя, мне зубы не заговаривай – давай быстро на стол собирай все самое лучшее. Сегодня гулять будем!
– Ты что, старый, выпил где-то?
– Обижаешь, мать!
– Так чего несешь ерунду? Что за праздник-то? Ты вон пойди на Иришку посмотри – ни одного живого места. Вся в синяках. А тебе лишь бы попраздновать.
– Не ворчи, у нас сегодня действительно самый настоящий праздник. И Иринку давай поднимай – у меня для нее хорошие новости.
– Что еще?
– Больше к ней тог подонок и близко не подойдет.
– Что, вы нашли его?
– А ты думала?
– Его посадят?
– Мать, – раздраженно бросил Борис Степанович, которому уже надоели расспросы жены, – ты хоть иногда думай, что говоришь!
– Я что-то плохое сказала? – с обидой поджала губы Галина Игнатьевна.
– Глупость ты сказала, вот и все.
– Ты у нас всегда самый умный!
– Галя, – Тихонравов ласково полуобнял жену за плечи, – ну сама подумай – разве же я мог просто сдать того гада в милицию?
– А что?..
– Потом Иришку затаскали бы по судам, по экспертизам и всяким допросам. Обо всем узнал бы Павлик…
– Он бы понял.
– Конечно. А ей самой это было бы приятно?
– Нет…
– Ну вот видишь!
– Так что же ты сделал?
– Мать, это не твоего ума дело. С ним разобрались по-мужски – так, как он того заслуживал.
– Господи!
– Да кончай ты кудахтать! Иди на кухню и займись столом, а я пойду Иринку подниму.
– Дай ей поспать…
– Мать! – в голосе Бориса Степановича вновь прозвучали командирские нотки, и жена покорно побрела на кухню – выполнять его указания.
А генерал тем временем прошел в комнату дочери – в ту самую, где она когда-то росла и где теперь любила посидеть каждый раз, когда приезжала к родителям. Борис Степанович не сомневался, что именно эту комнату выберет Ирина для того, чтобы пожить у них несколько дней.
* * *
Ирина не спала.
Да она и не смогла бы уснуть до возвращения отца. Чтобы не сидеть и не разговаривать с мамой о разных пустяках, Ирина объявила, что очень устала за день и пойдет приляжет. Это был наилучший способ остаться наедине с собой и спокойно предаться размышлениям.
89 
