Последние отзывы

  78  

Ну, а после технических делегаций уже перед самым Рождеством мне пришлось принять и дипломатическую — то есть провести последнюю рабочую встречу перед представлением оной делегации Их Величествам. По поводу этого делегаты волновались, им, видимо, не хотелось ударить лицом в грязь с первой же встречи на высшем уровне.

Встреча же была первой не только для новоиспеченных дипломатов, но и для их страны, всего позавчера появившейся на карте — пока только на одной, той, что висела в моем кабинете. Да и то она там была пририсована вручную.

Главу делегации звали Арон Самуилович Немнихер, и он был министром иностранных дел Социалистической Республики Израиль. Кроме него, имелись два замминистра — финансов и национальной обороны.

К приходу делегации я как раз получил кое-какие сведения с Дальнего Востока, поэтому сразу перешел к делу:

— Чай, кофе, пиво — сами выбирайте. И можно мне сразу вам, уважаемый Арон Самуилович, задать нескромный вопрос — на кой черт Израилю понадобился «Либерейтор» — кого вы собираетесь бомбить? Как его удалось украсть — не спрашиваю, потому что в общих чертах мне уже доложили. Довольно грязно, кстати, получилось, но зато недорого.

— Так ведь в первый же раз, Георгий Андреевич, — развел лапками министр иностранных дел, — до сих пор как-то не доводилось связываться с самолетами.

С нашей первой встречи шестой отдел успел подробнейшим образом вникнуть в биографию Арона Самуиловича, и я, в знак хорошего расположения, решил намекнуть ему об этом:

— Неужели процесс уворования самолета так уж сильно отличается от, скажем, неправедного заимствования вами пяти локомобилей, предназначенных к отправке на фронт в одна тысяча девятьсот четвертом году? Да не волнуйтесь, если бы они были там хоть зачем-нибудь нужны, с вами бы уже успели побеседовать в соответствующем ключе. Но толку от них не было никакого, зато мы вместо них авиабомбы смогли отправить… И вы ведь примерно шестую часть вырученной суммы пожертвовали на победу — мне правильно доложили?

По скромному кивку собеседника я сделал вывод — похоже, доложили неправильно, денег он получил заметно больше.

— Скажу по секрету, — сообщил я, — Его Величество решил наградить вас только что учрежденным орденом святого Антония! Даже у меня такого нет (и никогда не будет, продолжил я про себя). Но все же — зачем вам тяжелый бомбардировщик?

— Но ведь должен же в нашем государстве быть самолет для высшего руководства! — пояснил один из замов, кажется, финансовый.

— Вы собираетесь возить своего премьера в бомбоотсеке?

— Мы хотели сделать вам подарок, — застенчиво сказал глава израильского МИД-а, — и надеялись, что вы, в свою очередь, подарите нам семь широкофюзеляжных «Кошек»…

— Четыре! — мгновенно отреагировал я. — И не спорьте со мной, а то я еще и уценю ваш аэроплан за отсутствие документов. И, кстати, дату президентских выборов вы уже назначили? Если не трудно, поделитесь со мной предположениями об их результате — мне просто интересно, кто из их величеств одержит победу. Я, между нами говоря, за Машу болею…

Глава 24

На второй день нового, тысяча девятьсот десятого года, Петербург хоронил генерал-адмирала. Дядя Алексей, без потерь проведя эскадру Северным морским путем, по прибытии во Владивосток захворал. Сначала медики списывали это на реакцию организма после тяжелого перехода, потом нашли воспаление легких и начали колоть пенициллин, то есть георгиум, потом что-то говорили о нервном истощении… В общем, три недели назад Алексей Александрович почил в бозе, и вот сейчас траурный поезд прибыл в Питер.

Жаль, конечно, неплохой был мужик, но все же в этом мире ему повезло куда больше, чем в том. Тут он прожил на год с лишним дольше и умирал не в Париже, уволенным со службы и оплеванным за все беды российского флота, в том числе и те, к которым он вообще не имел никакого отношения, а в России, полным адмиралом и героем легендарного Алексеевского перехода из Найденовска во Владивосток. И последние свои годы он провел не во Франции с дурой Балеттой, а в делах и походах, почти всегда со своей красавицей-женой Ольгой, с которой он был счастлив — я сам это видел.

После похорон я поехал с величествами в Зимний — помянуть генерал-адмирала в узком кругу. И там я услышал от Гоши, что, если я и дальше буду только работать, а не отдыхать, то (тьфу-тьфу) и у меня может нервное истощение произойти, если не что-нибудь похуже, каковое развитие событий было бы ему, Гоше, весьма неприятно.

  78