105 
– Идиот, – продолжая кашлять и судорожно втягивать в себя воздух, просипел он. – Ублюдок, бешеный пес… Разве мама тебя не учила, что прежде, чем удавить своего знакомого, с ним нужно, как минимум, поговорить?
– Моя мама была музейным работником, – ответил Абзац, – и слабо разбиралась в подобных тонкостях. И потом, чем ты недоволен? Мы беседуем. Я тебя внимательно слушаю, говори.
– А, чтоб ты сдох! – прохрипел Паук. – Что говорить? Чего ты привязался, психический?
– Ты хочешь сказать, что не знаешь этого? – с насмешливым удивлением спросил Абзац. – С твоей точки зрения все в порядке? Ты ничего мне не должен и ни в чем передо мной не провинился, так?
– Не может быть! – сипло выдохнул Паук. – Только не говори, что пришел отобрать у меня те сто баксов, которые сам дал мне в качестве комиссионных. Все равно не поверю. А может, ты узнал, что Моряк на самом деле был твоим родным, потерянным в раннем детстве, но горячо любимым братом?
Паук чувствовал, что танцует рок-н-ролл на краю бездонной пропасти, но это было как раз то, чем он занимался всю свою сознательную жизнь. На заре туманной юности, раскапывая саперной лопаткой разрушенные артиллерийским огнем блиндажи времен второй мировой, он всякий раз рисковал быть разорванным на куски каким-нибудь ржавым снарядом; немного позднее, сделав из своего увлечения прибыльную профессию, он окончательно породнился со смертельным риском, по сравнению с которым его головоломные гонки по бездорожью были просто детской забавой. Ситуация, в которой он оказался сейчас, была результатом какого-то недоразумения, но он не собирался просить пощады, разводить руками и оправдываться. Чему быть, того не миновать.
Абзац был ему симпатичен, но Паук знал, что попытается убить свихнувшегося киллера, если договориться с ним не удастся. Только бы успеть дотянуться до пистолета…
– Слушай, – сказал Абзац, – у меня нет ни времени, ни желания шутить. Ты меня подставил.
Теперь ты вне закона – по крайней мере, для меня.
Если эта история станет известна среди твоих знакомых, ты станешь вне закона и для них, потому что такие вещи не прощают. Не понимаю, на что ты рассчитывал. Неужели цена моей крови была так велика?
– Ты много говоришь, – просипел Паук, – и слишком сильно стягиваешь удавку. От этого у меня шумит в ушах, и я никак не могу взять в толк, о чем ты мне долдонишь. Ты мне не веришь, это ясно. Но сделай на минутку вид, что поверил, будто я тебя не понимаю, и объясни толком: в чем дело?
– О'кей, – сказал Абзац. – Объясняю. Ты подсеял мне заказ, так?
– Так.
– По твоим словам, заказчик готов был заплатить пять тысяч. Он их заплатил тебе, а ты передал мне – лично, из рук в руки. Так?
– Так. Не вижу в этом ничего предосудительного.
– А вот я вижу, потому что эти деньги годятся разве что на растопку. Ими даже подтереться нельзя – слишком плотная бумага.
– Стоп, стоп! – возмутился Паук. – Ты же при мне проверял и сказал, что они настоящие.
– Они выглядят, как настоящие, – возразил Абзац. – Но когда мой квартирный хозяин понес их в обменный пункт, его повязали прямо у окошечка.
У меня был обыск, деньги изъяли и признали их фальшивыми.
– А ты, как я понимаю, присутствовал при обыске, – несмотря на удавку, съязвил Паук. – В качестве понятого, да?
– Нет, – ответил Абзац, – я говорил с одним из понятых.
– А может, он врет? – предположил Паук.
– А может, мне тебя все-таки удавить? Я остался только с тем, что на мне надето, меня ищут по всему городу как фальшивомонетчика и владельца целого арсенала, и все это просто так, за здорово живешь?
– Постой, – сказал Паук. – Есть способ проверить. Та денежка, которую ты мне дал… В общем, она уже не у меня, но вернуть ее еще можно…
Говоря это, он слегка повернул голову, косясь на окна Нинкиной квартиры. Абзац понимающе хмыкнул и еще больше ослабил удавку.
– У меня есть знакомый меняла, – продолжал Паук. – Работает в обменнике на Белорусском. Все будет по-честному, на твоих глазах и с использованием самой современной техники. Правда, ты всегда сможешь сказать, что это не та купюра…
– Смогу, конечно, – сказал Абзац. – Особенно если она вдруг окажется подлинной. Но у меня есть контрольный экземпляр – бумажка из той же пачки.
– «Контрольный экземпляр» звучит как «контрольный выстрел», – невесело схохмил Паук. – Слушай, неужели мы с тобой могли так лохануться?
105 
