102 
Сворачивая за угол дома, Абзац уже был спокоен, собран и деловит. Он больше не ощущал холода, и его тревожные предчувствия исчезли, превратившись в твердую уверенность. Подъезд, в котором жил дядя Федя, считался спокойным. Единственным дебоширом там был сам дядя Федя, а единственным криминальным элементом – Абзац. Конечно, милиция могла приехать потому, что ограбили кого-нибудь из жильцов, но никакого желания рисковать, основываясь на таком шатком предположении, у Абзаца не было. Гораздо логичнее было предположить, что кавалерия прибыла по его душу. Его могли выследить, а могли и попросту сдать – тот же дядя Федя или Баламут, например. Причин для личной неприязни к нему у обоих было предостаточно, а дядя Федя и вовсе в открытую грозился вызвать милицию…
За углом Абзац остановился и стал ждать развития событий, прячась в тени. Между делом он подумал, что интуиция – великая вещь. Ведь как ему сегодня не хотелось во второй раз выходить из дома! На улице холод, слякоть, грязища, а дома, хоть и грязно, но зато тепло. Можно завалиться на кровать и вздремнуть минут шестьсот… Но червяк, который засел где-то не то глубоко в мозгу, не то под ложечкой, упорно вертелся, не давал покоя и в конце концов выгнал-таки его на холод. А если бы не выгнал?
Между тем дверь подъезда распахнулась, и из нее начали выходить какие-то оживленные и вместе с тем испуганные люди в штатском. Здесь был знакомый Абзацу сантехник из домоуправления, две шушукающихся тетки в пуховых платках и даже – легок на помине! – Баламут собственной персоной.
Абзац с трудом удержался, чтобы не присвистнуть. Понятые! Значит, обыск… Неужели все-таки у дяди Феди? Но почему, черт подери?!
Существовал довольно простой способ узнать многое, и Абзац без колебаний решил к нему прибегнуть. Он еще плотнее вжался в стену, почти слившись с сырой штукатуркой и, когда продолжающий недоуменно качать головой и что-то бормотать себе под нос Баламут прошел мимо, неслышно, как тень, двинулся за ним.
Баламут жил в соседнем доме. Абзац дождался, пока тот войдет в подъезд, скользнул следом, в три прыжка настиг его на лестнице и схватил за плечо.
Баламут коротко вякнул с перепугу, решив, по всей видимости, что его собираются грабить.
– Тих-хо, ты, – прошипел Абзац. – Говори, в чем дело. Быстро! Вякнешь – пришибу на месте.
– А, – разглядев его в полумраке, без особенной приветливости сказал Баламут, – ты… Нарисовался, значит, бандитская морда…
– У кого какая морда, мы уточним позднее, – пообещал Абзац. Слова Баламута косвенно подтверждали его подозрения. – Так в чем дело?
– Это тебе виднее, в чем дело, – огрызнулся Баламут. Тон ответа был самый неприязненный, но говорил Баламут тихо – видимо, то, что он увидел в квартире дяди Феди, произвело на него куда большее впечатление, чем любые угрозы. Подумав о том, что именно он мог там увидеть, Абзац едва не застонал от досады. Опять без денег, без крыши над головой, а теперь еще и без оружия!..
– Слушай, мужик, – сказал Баламуту Абзац, – мне тебя уговаривать некогда. Я вижу, что получилась какая-то непонятная ботва, но откуда она растет, никак не могу сообразить. Давай для разнообразия поговорим спокойно. Ты не будешь гавкать, как дворовый кобель, а я не стану сворачивать тебе шею за твое гавканье. Ну, договорились?
– Плечо отпусти, – потребовал Баламут. – Договариваться мне с тобой не об чем. А будешь много выступать, заору так, что все менты со всей Москвы сюда сбегутся. Вот им и расскажешь, какой ты страшный. В кутузке расскажешь, понял? Артемича подставил, а теперь спрашивает, что, дескать, за ботва и откудова она растет. Из тебя она растет, душегуб, из задницы твоей протокольной!
– Погоди, – прервал его обвинительную речь Абзац, – постой, родной, что ты несешь? Кого я подставил? Как?
– А скажешь, не ты Артемичу баксы дал?
– Ну, допустим, я.
– Так чего ж ты тогда спрашиваешь? На обмене его повязали, болезного. Самого в отделение, а на дом опергруппу. Сам, небось, знаешь, как это нынче делается. А в дому под половицей – мать моя, мамочка! Оружия вагон и без малого пять тыщ баксов.
И все фальшивые.
– Погоди… Как это – фальшивые?
– А вот так – фальшивые. Тебе виднее, как.
Плечо, говорю, пусти, гад!
Абзац рассеянно выпустил его плечо, и Баламут немедленно принялся растирать пострадавшее место с преувеличенно болезненной гримасой.
– Вот дерьмо, – пробормотал Абзац. – Черт, этого просто не может быть!
102 
