– Вот за что я люблю эту страну, – сказал Паук, все-таки беря пистолет и задумчиво вертя его перед глазами. – Все смеются, шутят… Не жизнь, а сплошной карнавал! А главное, что в утиль ничего не отправляется. Каждый клочок бумаги, каждая пустая бутылка и каждый осколок унитаза находят новых хозяев и обретают вторую жизнь. Профессиональный киллер продает свое оружие, вместо того, чтобы просто скинуть его в речку, как это принято в менее веселых странах наподобие Соединенных Штатов или Лихтенштейна.
– Ты много говоришь, – заметил несколько уязвленный Абзац. – Берешь или нет?
– На моем месте любой дурак сказал бы тебе «нет», – рассеянно откликнулся Паук, вертя в руке пистолет и разглядывая его так внимательно, словно искал на нем водяные знаки.
– Но ты ведь не дурак, – сказал Абзац, которому до зарезу нужны были деньги.
– Пару минут назад ты придерживался другого мнения. Впрочем… Тебя что, по-настоящему прижало?
– А ты уверен, что тебя это интересует? – в тон ему ответил Абзац.
– Нет, – сказал Паук. – Конечно, нет. Мы, простые, рядовые деятели российского подпольного бизнеса – народ грубый и черствый, пекущийся только о собственной выгоде. У нас акулья мораль и кошачье коварство, и мы каждый божий день живьем употребляем в пищу своих ближних – за завтраком, обедом и ужином…
– Я не понял, – прервал ею Абзац, – это признание в любви или явка с повинной? И еще я не понял, будешь ты брать этот ствол или нет.
– Сто баксов, – сказал Паук. – Можешь расценивать эту сумму как признание в любви, потому что твоя рогатка мне не нужна.
– Побойся Бога, – сказал ему Абзац. – Это же не пневматический пугач!
– Скоро этими штуковинами, – Паук поднял пистолет, держа его за ствол, – станут торговать в табачных киосках и овощных ларьках. Армия перевооружается, слыхал?
– Примерно двести раз, – равнодушно сказал Абзац. – И каждый раз это оказывалось полным фуфлом.
– Э, нет, – возразил Паук. – На этот раз все настолько серьезно, что у меня уже появились первые серийные образцы. ПЯ – слыхал про такого зверя? Могу предложить один по знакомству.
– ПЯ?
– Пистолет Ярыгина. Девять миллиметров, семнадцать патронов, с тридцати метров пробивает насквозь любой «броник». «Беретта», чтоб ты знал, ему в подметки не годится. В общем, идеальная пушка для разборок и прочего мордобоя. Тебе пригодится.
– В другой раз, – сказал Абзац. – Ладно, давай свою сотню.
– Я действительно дурак, – признался Паук, вынимая из кармана деньги. – Надо было предложить пятьдесят.
– В другой раз предложишь, – повторил Абзац, засовывая деньги в задний карман джинсов.
– Слушай… – Паук помедлил, задумчиво почесывая переносицу под дужкой очков стволом пистолета. Абзац ждал, по-прежнему держась за дверную ручку. Паук крякнул и заговорил снова:
– Это не в моих правилах, но… На днях я краем уха слышал, что Моряк ищет, кому заказать одного несговорчивого клиента…
– Моряк? – Абзац поморщился, поскольку не видел особенной разницы между Моряком и Барабаном. – А что за клиент?
– А черт его… Так, какой-то сильно принципиальный туз не то с ЗИЛа, не то с АЗЛК… Нет, вру.
Вспомнил: судья. Судья районного суда, вот только не помню, какого района. Кого-то он засадил из моряковых бойцов – крепко засадил, на всю катушку.
Моряк ему бабки давал, а он, дурак, отказался. Телевизора насмотрелся, наверное, – «Человек и закон» и прочая байда в том же духе… Так, может, возьмешься? Дело-то нехитрое, особенно для такого профи, как ты.
Абзац думал не больше десяти секунд.
– Спасибо, – сказал он. – Не интересуюсь.
– Знаю, знаю, – с кривой ухмылкой сказал Паук, небрежно швырнул пистолет в бардачок и с грохотом захлопнул крышку. – Ты у нас тоже принципиальный, как тот судья. Ну и хрен с тобой, дураком.
Тоже мне, принцесса на горошине!
– Принц, – внес необходимую поправку Абзац. – И не на горошине, а на картечине. Нет, правда, спасибо за заботу. Но придется Моряку поискать кого-нибудь другого.
Паук выплюнул окурок в открытое окошко и сказал:
– Дурак. За это и люблю. Если бы все были умные, я бы повесился, клянусь.
Абзац молча выбрался из машины и грохнул дверцей. Пока он оттирал запачканную ладонь несвежим носовым платком, Паук запустил двигатель, со скрежетом воткнул передачу и дал газ. Абзац непроизвольно присел: ему показалось, что началось извержение вулкана. Полосатый черно-белый «лендровер» взвизгнул покрышками, оставив на сухом бетоне две черные дымящиеся полосы, задом наперед вылетел из ангара, резко развернулся на месте и исчез, оставив после себя лишь тающее облако сизых выхлопных газов да постепенно удаляющийся надсадный рев.