2 
– Ты говоришь так, будто ваш с Алфредом роман ограничился одной ночью. Но ведь вы были вместе почти полгода, и дело непременно закончилось бы свадьбой, если бы не вмешался папаша!
– Ничего подо…
Филиппа прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. Если кто и был виноват в том, что отношения не сложились, так это сам Алфред. Пусть друзья думают, что они расстались по вине старшего Хольгерсона, пусть правда никогда не раскроется. Так будет куда лучше для всех, особенно для Ребекки.
– Давай больше не будем об этом, – твердо сказала хозяйка мотеля, забирая поднос с горячим кофе. – Пойду отнесу заказ.
Она поставила чашку перед сидящим за столиком мужчиной и вернулась за стойку. Затем углубилась в проверку счетов, стараясь не замечать пристального взгляда синих глаз. Филиппа ушла с головой в работу и потому вздрогнула от неожиданности, услышав низкий голос.
– Сколько я вам должен? – Говард Хольгерсон уже поднялся и теперь стоял рядом.
Она никогда не видела этого человека, и тем более так близко. Филиппа встречалась с Алфредом несколько месяцев, но тот так и не счел нужным познакомить подругу с семьей.
Миллионеру было лет сорок пять. Впрочем, выглядел он неважно: под глазами залегли тени, кожа имела нездоровый желтоватый оттенок. Быть может, он болен, обеспокоенно подумала Филиппа и тут же оборвала себя. Ничто в этом человеке не должно вызывать сочувствия ни у нее, ни у ее дочери.
В зал уже начали спускаться постояльцы мотеля, и пришлось сделать вид, что все в порядке.
– Доллар пятьдесят центов, – произнесла хозяйка, смело поднимая взгляд.
– Хорошо. – Он кивнул и, вытащив бумажник, достал оттуда десятку. – Спасибо.
– Подождите! – воскликнула Филиппа, видя, что Хольгерсон направляется к двери. Ей не нужны подачки! – Вы забыли сдачу.
– Я не забыл, – просто ответил он и пошел дальше к выходу.
Не обращая внимания на удивленных клиентов, Филиппа бросилась вслед за Хольгерсоном.
– Чаевые включены в счет, – заявила она, протягивая ему деньги.
На лице мужчины появилось усталое выражение, но он взял-таки сдачу.
– Неужели это так необходимо? – К счастью, миллионер говорил тихо и больше никто не мог его слышать. – Понимаю, Филиппа, что я вам неприятен, но вашему персоналу не помешали бы лишние деньги.
Она изумилась: мало того, что этот человек назвал ее по имени, он еще и разгадал ее неприязнь!
– Я вас не знаю, мистер Хольгерсон.
– Не знаете, – подтвердил он. – И именно поэтому могли бы дать мне фору. Жаль, если вы подумали, что в мои намерения входило оскорбить вас. Я не имел этого в виду. В любом случае, примите мои извинения.
Филиппа в нерешительности сделала шаг назад. Близость этого мужчины как-то странно отзывалась в ее душе, словно она одновременно испытывала страх и восторг. Просто Алфред очень похож на отца, и воспоминание о нем так на меня действует, решила женщина.
Впрочем, они все-таки были разные. Черты лица отца не отличались столь совершенной и даже вызывающей красотой, свойственной его сыну. Даже если не обращать внимания на явно болезненный вид.
– Рад был наконец-то повстречаться с вами, – продолжил он.
Филиппа мило улыбнулась, в глубине души не веря в искренность его слов. Семья Хольгерсон никогда не горела желанием с ней познакомиться.
Говард Хольгерсон пристально посмотрел ей в глаза и вышел на улицу. Сквозь приоткрытые жалюзи она видела, как нежеланный посетитель сел в роскошную серебристую машину и покинул стоянку.
Теперь предстоят объяснения с Дороти, которая, несомненно, наблюдала за происходящим.
– Ничего себе, да? – Саркастический тон сестры уверил Филиппу, что та ничего не заподозрила. – Что он такое говорил? Кажется, у вас был очень напряженный диалог.
– Не совсем так, – ответила она, надеясь, что вспыхнувший на щеках румянец тоже останется незамеченным. – Тебе не показалось, что он неважно выглядит?
– Ты серьезно спрашиваешь? – Дороти автоматически выжимала сок из свежих апельсинов. – Нет, не показалось. Да и как можно неважно выглядеть, если у тебя на счету миллионов больше, чем звезд на небе?
– Просто я подумала, что он, должно быть, болен или что-то в этом роде. Слишком бледный, и под глазами синяки.
– Ах, мое сердце разрывается от жалости! Надо было предложить ему таблеточку. – Язвительная Дороти не выказала ни капли сочувствия. – Бога ради, Филиппа, можно подумать, ты его жалеешь. Если он выглядит изможденным, значит, у него выдалась тяжелая ночь, только и всего. У таких людей, как Хольгерсон, все ночи непростые.
2 
