Варвара фыркнула и тоже выпила.
– Вот именно, – сказала она, подвигая к Якубовскому пустую рюмку. – Вот это и есть главный вопрос: что я делаю в журналистике? Писать мне не дают, а кушать, между тем, хочется постоянно. Я вам не какой-нибудь худосочный мешок с костями, – она потянулась и провела ладонями сверху вниз по своим напоминающим виолончель формам, – мне нужно держать себя в порядке, а для этого нужно не только регулярно питаться, но еще и одеваться, и краситься… А вы меня коньяком поите, как будто я за этим на работу прихожу. Я работать сюда прихожу. Точнее, зарабатывать.
Яков Павлович вздохнул, закряхтел, по локоть запустил руки в выдвижной ящик своего обширного стола и начал копаться там, совершая стесненные движения плечами и время от времени нагибаясь, чтобы одним глазом заглянуть под крышку.
Варвара наблюдала за этими знакомыми манипуляциями с растущим интересом. «Неужели даст? – думала она. – Точно, даст. Интересно, сколько? И с какой радости? Я уже месяц не сдавала ему ничего, кроме заметок для отдела происшествий. За что же он собирается мне заплатить? Дура ты, Белкина. Как это за что? За молчание! Неужели его все-таки подмазали и все эти слезливые причитания – просто способ оставить себе побольше, а мне отстегнуть поменьше? Ладно, посмотрим, в какую сумму вы оцениваете мое молчание, уважаемый господин Якубовский. Продаваться нам не привыкать, но дешево нас не купишь…»
Яков Павлович со стуком задвинул ящик, вынул из-под стола руки и положил их перед собой, сцепив ладони в замок. Из этого замка торчала тощая стопочка зеленых бумажек. Варвара поймала себя на том, что деньги притягивают ее глаза, как сильный магнит, заставила себя отвести взгляд от ладоней главного редактора и с нарочито равнодушным видом закурила очередную сигарету.
– Триста, – сказал Якубовский, кладя деньги на стол.
– Странная сумма, – откликнулась Варвара, заставляя себя не смотреть на деньги, в которых, как всегда, остро нуждалась. – Для милостыни многовато, а для отступного слишком мало.
– Цинизм – оружие слабых, – ввернул Яков Павлович вычитанную в незапамятные времена цитату.
– А я и есть слабая, – сказала Варвара. – Я слабая женщина, а меня здесь затирают, унижают и оскорбляют. На, сиротка, денежку… Мне подачки не нужны, я умею зарабатывать себе на хлеб.
– На хлеб, – фыркнул Якубовский.
– Знаешь, сколько хлеба можно съесть на триста долларов? Ни в одно платье не влезешь. И потом, кто здесь говорит о подачках? Это аванс. У меня есть для тебя работа.
– Ушам своим не верю, – сказала Варвара. – Да неужто? А что произошло? Чью-нибудь кошку переехал самосвал?
– Мне нужна статья о Басманове, – не обращая внимания на сарказм подчиненной, сказал главный редактор. – Хорошая статья, развернутая. Как ты умеешь.
– О Басманове? – Варвара недовольно поморщилась. – Это который с чайником? Да что же тут разворачивать? Ну, эмигрант первой волны, белогвардеец… Ну, удачно женился, хорошо вложил деньги жены, разбогател.
Коллекционер произведений искусства, одна из самых богатых коллекций во Франции. Ну, помер благополучно и завещал своей исторической родине чайник работы Фаберже… Между прочим, бред какой-то: Фаберже и вдруг чайник. Сроду Фаберже никаких чайников не делал. Скоро утюги работы Челлини начнут всплывать. С бриллиантами и изумрудами… И вообще, о чем тут писать? С момента оглашения завещания прошло два месяца, и за два месяца нам этим чайником все уши прожужжали. Меня лично от этого чайника уже тошнит, что уж говорить о ни в чем не повинных читателях?
– Ты все сказала?
– выждав несколько секунд, спросил Якубовский. – Лично мне показалось, что ты хотела поработать. Я даю тебе задание. Задание звучит так: в эту субботу в министерстве культуры состоится торжественная церемония передачи дара господина Басманова российской стороне. Приедут французы, все будет очень официально и торжественно, с речами и банкетом. На банкет нашего брата, конечно, не пустят…
– А вот это вопрос спорный, – негромко пробормотала Варвара.
– Тем более, – согласился редактор. – В твоих способностях я никогда не сомневался. Так вот, все, что я тебе сейчас сказал, изложено в пресс-релизе, разосланном министерством культуры. То есть на эту церемонию из нашего брата-журналиста не придет только ленивый да еще, может быть, смертельно больной. Телевидение, радио и вообще все на свете… В такой ситуации слепить из этого дерьма конфетку сможешь только ты, Варвара.