Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
60 
За окном лежало Ваганьковское кладбище. В остатках осенней листвы, сверху оно было похоже на сосновые стружки, смешанные с пеплом.
– Я так и знал, – произнес Глеб, радуясь тому, что не ошибся.
– Невеселый пейзаж, кладбище, – сказал генерал.
– Я решил себя проверить.
– Угадал?
– А как же.
Когда Глеб повернулся, генерал Потапчук держал в руках конверт. Сиверов подумал: «Сейчас опять положит передо мною фотографию и скажет: этого человека нужно ликвидировать и желательно выполнить это задание как можно скорее, потому что оно очень важное».
Но генерал Потапчук вытащил из конверта сложенный вдвое лист бумаги, а из него вытряхнул на стол две стодолларовые банкноты. Глеб стоял, держа в руках чашку с недопитым кофе.
– Что ты видишь, Глеб Петрович? – спросил генерал.
– Двести долларов. Вы, Федор Филиппович, решили протестировать меня на сообразительность?
– Да нет, я спросил это просто так, для затравки.
Посмотри внимательно.
Глеб взял в руки банкноты, посмотрел на номера, па серию, на водяные знаки, провел пальцем по портретам Франклина и подытожил:
– Доллары как доллары.
– В том-то и дело, Глеб, что доллары как доллары.
Но одна из этих банкнот – искусно выполненная фальшивка. Сможешь ли ты определить, какая именно?
– Нет, – уверенно сказал Глеб.
– А что ты так сразу сдался? Попробуй, может, получится.
– Я же посмотрел, Федор Филиппович, они абсолютно одинаковые. Даже год выпуска один и тот же.
Номера только разные.
Потапчук ткнул пальцем в верхнюю банкноту:
– Этот стольник фальшивый… Тьфу, извини, Глеб, не этот, а нижний фальшивый. Запутался я с ними…
Глеб рассмеялся, пока еще не понимая, куда клонит генерал.
– Вы что, Федор Филиппович, валютчиком решили заделаться?
– Знаешь, Глеб, работа у нас такая. И валютчиком иногда приходится быть, и фальшивомонетчиком, и банкиром. Короче, един в ста лицах. Но давай-ка ближе к делу. За последние дни погибло несколько человек.
Сейчас мои ребята занимаются этими делами. Один из погибших… – и генерал Потапчук стал в мельчайших подробностях рассказывать Сиверову обо всем, что знал в связи с фальшивками.
Время от времени Глеб задавал уточняющие вопросы, а генерал Потапчук исчерпывающе на них отвечал.
То, что Глеб услышал, поразило его. Ведь ему и в голову не могло прийти, что в далекие семидесятые годы советская империя занималась подобными делами. Вернее, Глеба поразило не то, что государство занималось изготовлением фальшивых денег и документов, а размах, с которым все это производилось.
– Так вот, посмотри, Глеб Петрович, это копия акта. На ней, как ты видишь, стоят три подписи. Двоих из подписавшихся нет в живых – последний погиб неделю назад. А один еще жив. Это генерал Петр Павлович Разумовский. Думаю, эту фамилию ты слышал.
– Да, слышал. Она даже есть у меня в картотеке.
– В картотеке? – генерал в изумлении посмотрел на Глеба.
– Не работаю же я на голом месте. Кстати, половина информации из ваших рук получена.
– Там у тебя, наверное, и моя фамилия есть?
Глеб утвердительно кивнул.
– Опасная, должно быть, у тебя картотека. Ты что, решил написать мемуары? – генерал Потапчук был довольно-таки озадачен.
Глеб пожал плечами:
– Да нет, для работы собираю информацию.
– Представляю этот твой архивчик, – генерал Потапчук ухмыльнулся и потер виски. – Наверное, Глеб, если бы ты решил написать мемуары, это наверняка был бы бестселлер. Ведь даже того, что я знаю про тебя, хватило бы на десять книг.
Глеб опять пожал плечами, сцепил пальцы так, что хрустнули суставы.
– Федор Филиппович, тяжелое это дело – писать.
Надо сидеть на одном месте, думать, вспоминать… Я этого не люблю. Мне нравится перемещаться в пространстве наяву, а не в мыслях.
Сиверов покривил душой. Писать он действительно не любил. Но он постеснялся признаться генералу, что наговорил на диктофон шесть книг и седьмую собирался закончить в ближайшее время.
– Вот сейчас, Глеб Петрович, тебе и придется перемещаться в пространстве наяву.
– В чем суть задания?
– Ты, надеюсь, сделал выводы из моего рассказа?
– Кое-какие сделал. Вы полагаете, что генерала Разумовского попытаются убрать?
– Не хотелось бы в это верить, но это вполне возможно.
– А при чем тут эти деньги? – Глеб посмотрел на стодолларовые купюры.
60 
