Особенно,... 
82 
– А покрепче ничего не найдется? – спросил Глеб.
– Чай и так с коньяком, – улыбнулась женщина.
– Я люблю неразбавленный.
– Чай или коньяк?
– И то и другое.
– Я тоже, но у меня максимально крепкий чай с неразбавленным коньяком. И если брат разрешит, то я налью вам хоть целый стакан крепкого спиртного, Глеб тоже улыбнулся. Чем-то эта женщина напоминала ему Ирину Быстрицкую. Такая же спокойная, независимая и уверенная в себе, абсолютно не закомплексованная.
Сиверов облизнул пересохшие губы.
– А вы хоть знаете, Софья, на фронте раненому всегда давали стакан водки перед тем, как положить на операционный стол?
– Знаю, знаю. Но здесь нет операционного стола.
– Вам и в голову не придет, что я о вас подумал, когда увидел первый раз.
– Сейчас мы видимся второй раз, – напомнила женщина, вопросительно взглянув на Глеба в ожидании комплимента.
– Я подумал, что вы любовница…
– Кого?
– Потапчука.
Софья развеселилась, у нее даже румянец появился на щеках.
– У вас буйная фантазия, Федор!
– Но в том, что вы чья-то любовница, я не ошибся? – Сиверову хотелось шутить: пока шутишь, силы не так быстро покидают тебя.
– Скорее да, чем нет.
Брат Софьи оказался невысоким седеющим мужчиной лет на десять-пятнадцать старше своей сестры Он был похож на земского врача, на этакого чеховского героя, хотя при этом не носил круглых очков. Но саквояж с инструментами у этого хирурга словно перекочевал из киношного реквизита, продолжая служить по прямому назначению. Родион отлично вписывался в интерьер старого дома. Он был обходителен, вежлив, все делал быстро и умело.
– Вы хороший врач, – сказал Глеб, когда Родион закончил все манипуляции с раной и наложил тугую, очень профессионально выполненную повязку. – Вы, наверное, детский врач?
– С чего вы взяли?
– Вы прикасаетесь к ране, не причиняя боли.
– Опыт работы. Но я не детский врач, я ветеринар.
– Ветеринар?!
– Человек тоже животное – такое же существо, как собака или кот, только с ними работать сложнее. Вы сжали зубы и терпите, а собака норовит цапнуть меня за палец, громко залаять, вырваться и забиться под стол. С хвостатыми пациентами сладить труднее, чем с людьми.
– Но все равно, вы свое дело знаете.
– Спасибо за комплимент.
Родион откланялся, явно довольный тем, что его помощь пригодилась. Софья пошла проводить брата, они о чем-то поговорили, и Глеб услышал, как захлопнулась входная дверь.
– Ну вот, теперь я спокойна, – сказала Софья, вернувшись и усаживаясь в кресло, – а то знаете, я испугалась, когда вы потеряли сознание А кровищи на вас было!.. Одежду я замочила, к утру будет чистая и сухая.
Глеб чуть было не схватился за голову, вспомнив о пачке долларов. Софья словно прочитала его мысли.
– Деньги и пистолет я вынула перед этим из ваших карманов.
– Спасибо. С пистолетом пока ничего не надо делать, им займусь я, во всяком случае, не сушите его на печке.
– Знаете, я его разобрала, протерла и смазала. Так что он в полном порядке. А вот с деньгами не знаю как поступить. Не развешивать же их на бельевой веревке во дворе?
– Лучше и банковскую упаковку не трогать, – попросил Глеб Софья улыбнулась.
– Могу вас порадовать: брат сказал, что вам можно выпить и хорошо поесть.
И Глеб сразу почувствовал, что действительно., неплохо было бы перекусить. Ведь в последний раз он ел бутерброды, сидя в машине, сутки назад.
– Я бы не отказался.
– Тогда подождите немного. У меня все готово, осталось только разогреть.
Софья поднялась, в распахнувшихся полах блестящего шелкового халата мелькнуло смуглое бедро. Она быстро вышла, чтобы через пятнадцать секунд вернуться, катя впереди себя сервировочный столик с едой и выпивкой.
– А сигареты есть?
– Есть. Разве вы не чувствуете, что в доме прокуренный воздух? Брат всегда, как придет, начинает читать мне морали по этому поводу.
Глеб только сейчас заметил, что на нижней полке передвижного столика стоит большая пепельница, а в ней зажигалка и пачка сигарет.
– Прежде чем есть, я покурю.
– И я с вами за компанию.
Глебу хотелось подняться, предложить сигареты женщине, щелкнуть зажигалкой. Но он понимал, что это глупое желание. Он еле шевелит руками-ногами, к тому же не одет, и подобная галантность в данном случае будет выглядеть смешной. И он смирился, что ухаживать будут за ним.
82 
