ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  70  

Он отодвинул для нее стул, усадил ее и сам уселся напротив. Улыбка у него тоже не изменилась, осталась такой же светлой и открытой, хотя сейчас в ней сквозила, легкая грусть.

– Здравствуй, – сказал он. – Сколько лет, сколько зим! Честное слово, глазам своим не верю. Ты совсем не изменилась! Все такая же красавица. Если бы ты знала, как я рад тебя видеть! Я так скучал, ты просто не поверишь.

Это были не совсем те слова, которых ждала Светлана Петровна, совсем не те. Но не надо судить его строго: он почти наверняка был смущен не меньше, а может быть, и больше, чем она сама.

– Если скучал, мог бы позвонить, – все-таки сказала она. – Живем в одном городе...

– Э, что об этом говорить! – воскликнул он с поспешностью, которая слегка уколола Светлану Петровну. – Говорить можно много, но что толку? Что бы я ни сказал, это будет одновременно правдой и ложью. Жизнь... Жизнь с нами делает, что хочет!

– Она с нами или мы с ней?

Георгий Луарсабович тяжело, шумно вздохнул.

– Неправда, – сказал он. – Не мы – она. Я не хотел, чтобы так вышло, ты не хотела, чтобы так вышло, – никто не хотел, слушай! А вышло все равно то, что вышло. Я толстый, некрасивый и одинокий, а ты молодая, красивая и тоже одинокая... Кем надо быть, скажи, чтобы этого хотеть? Давай лучше выпьем, – предложил он, хватаясь, как за спасительную соломинку, за бутылку красного вина. – Выпьем за любовь!

– А тебе не кажется, что пить за любовь нам уже поздно? – спросила Светлана Петровна.

Гургенидзе замер в неудобной позе, перегнувшись через стол с бутылкой в руке.

– Что говоришь, э? Даже в шутку такого не говори! Любить никогда не поздно, а пить за любовь – и подавно. Умирать буду – за нее выпью! За что же еще пить, скажи? За наши морщины? За мои деньги? За твой институт?

– А почему бы и нет?

– Не смеши, слушай! Сборище шаманов и некрофилов – вот что такое твой институт! Ты в нем – единственный живой человек, а остальные – мумии египетские с сушеным чертополохом вместо сердца! Прости, – сбавив тон, сказал он. – Не могу про твой институт спокойно говорить. Тоже мне, придумали отрасль науки...

Как ни странно, именно эта горячая, гневная и совершенно неуместная филиппика неожиданно успокоила Светлану Петровну, убедила ее в том, что перед ней действительно Георгий – ее бывший коллега, бывший друг, бывший любовник. Молодой, горячий, честолюбивый и щедрый кавказец по-прежнему жил внутри этого грузного, отяжелевшего, бесформенного, чужого ей тела, и, раскричавшись из-за пустяка, он как будто приоткрыл потайную дверцу и выглянул наружу из своего нынешнего убежища.

Кроме того, Георгий Луарсабович имел полное право относиться к учреждению, где сейчас работала Светлана Петровна, пренебрежительно и даже с некоторым презрением – он-то знал, о чем говорил, потому что уже лет двадцать как имел степень доктора биологических наук. Когда-то они работали в одной лаборатории, и докторская Гургенидзе процентов на тридцать была написана его заместительницей Светланой Петровной Морозовой. Ей тогда и в голову не могло прийти, что когда-нибудь Георгия не будет рядом, а сама она окажется одной из хранительниц той самой мумии, которая с детства, с самого первого визита в мавзолей, вызывала в ней легкое содрогание. Было в ней что-то кощунственное, почти сатанинское – не в самом забальзамированном теле, естественно, а в том, как бесстыдно, бесцеремонно умершего человека выпотрошили и выставили напоказ, превратив не только в идола, которому поклонялась вся страна, но и в объект исследований и в музейный экспонат.

Так что нападки Георгия Луарсабовича на институт вызывали у Светланы Петровны если не сочувствие, то полное понимание. А то, что она сама работает в таком, мягко выражаясь, странном месте... Что ж, Георгий прав: жизнь диктует свои условия, и переломить ее упрямство порой бывает просто невозможно. В конце концов, где еще она смогла бы спокойно, ни на что не отвлекаясь, заниматься своим любимым делом – генетикой?

Разговоры об институте и даже мысли о нем были совсем не тем, ради чего Светлана Петровна явилась на это свидание. Подумав об этом, она впервые с того момента, как Георгий позвонил ей в лабораторию и пригласил в ресторан, задалась вопросом: а ради чего, собственно, она сюда пришла? Какие слова хотела услышать? На что надеялась – уж не на то ли, что Георгий упадет на колени и будет умолять выйти за него замуж? Да если бы и стал умолять – что толку? Она бы еще сто раз подумала, прежде чем согласиться. Она взрослая, самостоятельная женщина, которая привыкла жить одна. С годами человек костенеет изнутри, ему становится все труднее подстраиваться под партнера, находить компромиссы; острые углы, не стесанные, не стертые в юности, после сорока лет уже не уберешь – они делаются тверже стали и ранят тем больнее, чем сильнее твое чувство. Замужество... Да нет, пожалуй, она бы на это не отважилась, да и Георгий, кажется, вовсе не собирался предлагать ей свое горячее кавказское сердце.

  70