Ему вдруг показалось, что увеличенные мощными линзами глаза толстяка таят усмешку, и не усмешку даже, а насмешку, и он почувствовал, что начинает понемногу свирепеть.
— Послушайте, вы, — сдавленно заговорил он, отталкивая руку с открытой пачкой «Мальборо», — законник, мать вашу...
Кто-то, незаметно подойдя сзади, положил ему на плечо тяжелую ладонь. Борис Иванович не глядя стряхнул ее, но ладонь немедленно вернулась на место, назойливая, как осенняя муха.
— Руки оборву, — пообещал он, оборачиваясь.
— Так уж и оборвешь? — усомнился Подберезский. — Уж больно ты грозен, начальник, как я погляжу.
— Так, — после долгой паузы сказал Комбат, справившись с эмоциями. — Не сгорел, значит...
— Дрова горят, — ответил Подберезский, — а меня в десантуре учили в огне не гореть и в воде не тонуть.
Между прочим, ты и учил, если уж на то пошло. Неужели поверил, что я так вот запросто дам себя спалить, как какое-нибудь полено?
— Черт, — сказал Борис Иванович, — погоди. Как же это? Как же тебя вместе со мной не замели?
— А я, когда из машины выпрыгнул, так башкой гвозданулся, что до сих пор перед глазами птички порхают. Ну и отключился... Глаза открыл, вижу: тебя менты заламывают. Ну какой, думаю, от меня в тюряге толк? В общем, как тот зайчик: за кусток, под мосток — ив лесок. Только меня и видели.
Комбат вспомнил полыхающий грузовик, в кузове которого длинными очередями рвались патроны, красно-синие огни проблесковых маячков, ощеренные, потные от злой работы лица за прозрачными забралами, автоматные стволы и резиновые дубинки, представил, чего на самом деле стоило Подберезскому это легкомысленное «за кусток, под мосток», и ошарашенно покрутил головой.
— Ну, солдат, — сказал он, — ну, удивил.
Оба вдруг расхохотались и обнялись.
— Комбат, — молотя Бориса Ивановича по спине, приговаривал Подберезский, — батяня...
Антон Антонович немного постоял со скучающим видом, несколько раз взглянул на золотые часы и наконец сказал, теребя оправу очков:
— Господа десантники... Господа! Вы не могли бы на время подобрать слюни и вспомнить о том, что нас ждут?
— А? — отрываясь от полузадушенного Подберезского, сказал Комбат. — Где это нас ждут?
— В куче мест, — ответил Антон Антонович и, загибая коротенькие пальцы, принялся перечислять: ВЧК, НКВД, ГПУ, КГБ, МГБ, ФСБ.., все, кажется.
— Тьфу на вас, — сказал Комбат.
— Вот она, благодарность современной молодежи, — с горьким сарказмом провозгласил Антон Антонович. — Бьешься как рыба об лед, вытаскивая его из тюрьмы, ты рискуешь жизнью и, более того, репутацией, разыскивая человека, готового выслушать этого хупитана, ждешь заслуженных тобою слов благодарности, и что ты слышишь? «Тьфу на вас!»
— А что вы хотите? — вступился за Комбата Подберезский. — Вы бы еще дантиста упомянули, — Или СД, — подхватил Борис Иванович. — Так вы серьезно?
— Молодой человек, — напыжился толстяк, — знаете, сколько стоит час моего рабочего времени? Вы думаете, я убил на вас трое суток только для того, чтобы так бездарно пошутить?
— Все, — сказал Борис Иванович, — устыдили.
Поехали.
Садясь в машину, он оглянулся и окинул долгим прощальным взглядом высокий кирпичный забор, густо оплетенный поверху колючей проволокой.
— К черту, ребята, — запоздало ответил он сокамерникам. — Даст Бог, еще увидимся
Глава 17
Человек в штатском, представившийся Комбату Иваном Андреевичем, был примерно одного с ним возраста, но на этом сходство заканчивалось: сидя друг против друга за широким, как танковый полигон, девственно чистым столом, они составляли разительный контраст.
В противоположность Рублеву, Иван Андреевич не носил усов и не отличался атлетическим телосложением, хотя его худоба, как показалось Борису Ивановичу, была сродни скорее спортивной жилистости легкоатлета, чем дистрофичной изнеженности кабинетного пожирателя пророщенного овса. Аккуратная, уложенная волосок к волоску прическа была совершенно белой, а вот брови седина почти не затронула, и они странно контрастировали с шапкой белоснежных волос.
До блеска выбритую длинноватую верхнюю губу Ивана Андреевича пересекал короткий, тоже какой-то очень аккуратный шрам. Щеки у Ивана Андреевича были впалые и даже, казалось, лоснились от бритвы, подбородок внушал невольное уважение твердыми и правильными очертаниями, темные глаза смотрели прямо и проницательно, и вообще Иван Андреевич был очень похож на знаменитого артиста Василия Ланового в роли Ивана Андреевича, сотрудника ФСБ, переодетого в штатское.