Особенно,... 
237 
Взяв домкрат под мышку и посмеиваясь, он заскользил вниз. Маленький транзистор, потрескивая, подпрыгивал у него на груди:
Знаю о твоей любви, Будем счастливы мы, Нам никто не нужен, Только мы одни…
Все тип-топ – сейчас я подведу рычаг под бревно, а потом начну вывинчивать его плечо.
Винт рычага медленно впивается в сочную кору дерева, которая трещит и шипит, по мере того как он уходит в нее все глубже и глубже. Наконец бревно сдвигается на несколько футов, замирает, а затем, сметая заросли папоротника и ежевики, несется к реке. «Да, сэр, видите, все отлично!» Он поднимает домкрат, перекидывает его через плечо и, фыркая и смеясь, на четвереньках ползет в гору, как паук, спасающийся от наводнения. Когда он добирается до дерева Хэнка, лицо его красно и покрыто царапинами. «Хэнкус, ты что, до сих пор не спилил эту хреновину? Генри, похоже, после того как мы сделаем свою долю, нам придется помогать этому бездельнику!»
Он перескакивает через дерево с такой легкостью, словно грязь, налипшая на его ботинки, обратилась в крылья: можете сомневаться в глубине души сколько угодно, но он сделает, черт побери, он добьется своего!..
Индеанка Дженни что-то бормочет про себя, сидя в своей лачуге над астрологической картой, покрытой таинственными пересекающимися кольцами. Ли потягивает кофе в «Морском бризе». Дома Вив заканчивает мыть посуду и прикидывает, чем бы заняться дальше. С тех пор как Джэн с ребятишками перебралась в новый дом, дел стало совсем мало. Хорошо жить самому по себе. С Джэн и ребятами было весело, и теперь я буду скучать по ним, но все-таки лучше жить одной. Господи, о Господи, до чего же здесь тихо…
Остановиться в середине большой гостиной и смотреть на реку – краснеть, смущаться, волноваться… словно что-то должно произойти. Как будто вот-вот кто-нибудь из детей должен заплакать. Я знаю, как прийти в себя, – пойти нырнуть в горячую ванну. Боже, как здесь покойно и тихо.
Хэнк вытирает нос мокрым обшлагом свитера, выбившегося из-под пончо, хватает пилу и снова вонзает в ствол дерева – работа, простой физический труд несет ему облегчение, словно теплая влага омывая все его тело… (Похоже на сон, что-то вроде этого. Даже лучше. Мне всегда нравилось так работать. Я готов так пахать вею свою жизнь с восьми до пяти, только чтобы мне говорили, что делать и где. Ну если это, конечно, будут разумные указания. Да, я мог бы…) Все шло хорошо. Деревья падали удачно, ветер стих. Генри помогал, как мог: подсчитывал бревна, выбирал деревья, полагаясь на свой опыт, а не на физическую силу, которой, как он и сам знал, осталось немного… Даже если в человеке ничего не осталось, кроме сноровки, он может протянуть на соплях, даже если у него подгибаются ноги и трясутся руки, если у него ничего не осталось, кроме навыка работы, он еще человек! Джо Бен спустился шагов на двадцать пять вниз по склону и вгрызся в следующее бревно: пила визжала и вибрировала, дрожь передавалась рукам и, словно электроэнергия, аккумулировалась в мышцах спины… Еще, да, еще немного, и я попросту переломлю его о колено! Спорим?!
На стойке кафе «Морской бриз» стояла подборка пластинок с молодежной музыкой. Чтобы убить время (а я решил про себя, что дожидаюсь здесь своего отца), я пока решил изучить, что нынче поет молодая Америка. Поглядим-ка… Так, Терри Келлер «Наступит вместе с летом» (очень мило), «Незнакомец на берегу» (это кто? Мистер Аккер Билк). Эрл Грант «Слегка покачиваясь»; Сэм Кук «Пережить ночь»; трио из Кингстона «Джейн, Джейн»… «Четыре брата»… «Разбойники с большой дороги» (поют балладу «Птицелов из Алькатраза» по мотивам фильма, снятого по книге, основанной на биографии приговоренного к пожизненному заключению, который наверняка никогда не слышал о разбойниках с большой дороги…) «Лайнеры»… Джой Ди и «Звездный свет»… Пит Хэнли поет «Дарданеллы» (это как сюда затесалось?), Клайд Мак кого-то просит: «Давай забудем о прошлом…» и наконец, номер один, по крайней мере в «Морском бризе», – «Чего болтаешься вокруг?» – произведение, которое в сопровождении звяканья посуды регулярно напевала официантка, маскировавшая свой огромный нос не менее чем тридцатью унциями пудры.
«Потому что жду своего папу, чтобы он забрал меня отсюда», – пробормотал я в чашку кофе. Не знаю, убедительно ли это звучит…
Весь склон звенел от работы: звуки, которыми заполнялся лес, чем-то напоминали медленное, но необратимое передвижение жуков-точильщиков в стенах дома. Грохот деревьев, падающих на холодную землю, отзывался в онемевших ногах костяной болью. Генри тащил домкрат к новому бревну. Джо Бен напевал вместе со своим приемником:
237 
